— Интересно, сколько вы за него хотите получить?
— Думаю, что папочка не поскупится на выкуп за единственного сыночка, — ухмыльнулся Лимон.
— Как только мы получим за него деньги, то сразу же выпустим на волю вас и мальчика, — добавил Гора.
— А пока все не устроится, мы постараемся сделать ваше пребывание здесь как можно более приятным, — добавил Лимон с двусмысленной улыбкой.
Пульхерия внимательно взглянула на Лимона. Вне всякого сомнения, именно этот тип был переодет собакой и именно с ним у нее вышла перепалка. Он показался ей просто омерзительным. Наглая физиономия, узко поставленные маленькие темные глазки, волосатые руки, сальные волосы, футболка не первой свежести со следами не то кетчупа, не то засохшей крови, вытекшей из его носа, — все это вызывало у нее тошноту.
— Если банкир не станет артачиться, — продолжал Гора, — мы быстро провернем это дело. Главное, чтобы он пошел на наши условия. Впрочем, я в этом и не сомневаюсь. Ведь он любит своего сына. Не так ли, малыш? Папочка любит тебя?
— Наверное, — пожал плечами Павлик и прижался к гувернантке.
— Ну что ты пристал к ребенку, остолоп?! Всякий нормальный отец любит своего ребенка, это и без слов понятно. Только не забывай, что мы не на острове живем. У нас здесь есть милиция, которая нас бережет, — заявила Пульхерия.
— Не зли меня, дура! — крикнул Лимон, находясь на безопасном расстоянии от нее. — Где была твоя милиция, когда мы вас похищали?
— Спокуха, хрящ, без пены! — выпалила Пульхерия неожиданно для себя. — Еще не вечер! Цыплят и щенят по осени считают! — намекнула она похитителям на их дурацкие костюмы.
Гора захохотал громким басом, и живот его при этом заколыхался над ремнем.
— Ты где сидела? — спросил он сквозь смех.
— На лавочке, — не поняла его Пульхерия.
— Где срок мотала? — продолжал он смеяться.
— Это ты скоро его мотать будешь, если нас не отпустишь. Обещаю, что мы о вас никому не расскажем. Правда, Павлик?
Мальчик кивнул.
— Я тебе уже сказал, что, пока выкуп не получим, мы вас не отпустим.
— А какой выкуп вы намерены за нас потребовать?
— Для его папаши сущие пустяки, — всего два миллиона евро. Не думаю, что такая сумма покажется обременительной для господина Арсеньева.
— Ему придется заплатить, — подал свой голос Лимон. — Иначе он получит маленький сувенир от наследника — ухо или пальчик. Правда, малыш? — И Лимон нагло захохотал.
— Не пугай ребенка, кретин! — возмущенно крикнула ему Пульхерия и прижала задрожавшего от испуга мальчика к себе.
— Это так, просто к сведению, дамочка, — сказал Гора. — Думаю, что до этого дело не дойдет. Господин Арсеньев, безусловно, заплатит выкуп.
— Мне кажется, что вы на такое не способны. — Пульхерия посмотрела прямо в глаза великану.
— Да, мне подобные дела совсем не нравятся, но если что, здесь найдутся люди, которые сделают это с большим удовольствием, — сказал здоровяк.
В его голосе Пульхерии почудились нотки сожаления, и ее сердце сжалось от тоскливого предчувствия.
— Вам не надо волноваться, Пульхерия Афанасьевна, — прошептал мальчик, стараясь ее успокоить. — Конечно же папа сделает все, чтобы спасти нас.
— Ясный перец, — кивнул Гора, — он сделает все, чтобы сын вернулся домой целый и невредимый. — Шагнув к Павлику, он потянул за цепочку на его шее и вытащил из–под футболки медальон. — Дай–ка мне эту штуковину. Нужно, чтобы у твоего папы не было сомнений, что ты находишься у нас.
Мальчик молча снял с шеи цепочку с медальоном и отдал ее Горе.
— И от вас, мадам, нам понадобится какая–нибудь вещица… Ну хотя бы этот браслет.
Она молча сняла браслет и протянула его здоровяку.
— А теперь мы оставим вас здесь. Располагайтесь как дома. Чуть позже, если вы захотите, мы принесем вам еду.
— А если тебе, дорогуша, захочется чего–нибудь еще, достаточно будет позвать меня, — добавил Лимон, обнажая гнилые зубы в скабрезной улыбке.
— Я могу хоть сейчас опять расквасить тебе нос, глупый коротышка, — с готовностью отозвалась Пульхерия.
— А я с удовольствием засвечу тебе фингал под другим глазом для симметрии, — парировал он.
— Кулаками размахивать — дело нехитрое. Для этого особого ума не надо, — пробурчала Пульхерия и поспешила отвести от коротышки взгляд.
Глубокое отвращение, сразу же возникшее у нее к этому бандиту, все усиливалось. Оно походило на непроизвольное чувство, которое испытывает человек, глядя на крысу или таракана.
Гора и Лимон покинули подвал. Дверь за ними закрылась. Пульхерия и Павлик остались одни в своей тюрьме, освещенной яркой электрической лампочкой. Пульхерия опустилась на кровать. Павлик присел рядом с нею, и она обняла его за худенькие плечи.
— Не волнуйтесь, Пульхерия Афанасьевна. Вот увидите, все кончится хорошо.
— Павлуша, давай договоримся: обращайся ко мне на «ты». А звать меня ты можешь просто Пулей.
— А как вас называли ваши родители? — поинтересовался мальчик.
Пульхерия укоризненно посмотрела на него.
— Ну… тебя называли? — поправился он.
— Пульсенком или Пуляшей. Ой, у меня много всяких прозвищ: Пульсяндра, Пульфигия, Пульхрения, Пульчинелла, Пуля–почка, Плюшарик, Пульманелла. Меня даже называли Бомбой и Гранатой. А самое простое — Пуля.
Павлик рассмеялся:
— А Плюхой или Плюшкой тебя называли?
— Нет, Плюшкой не называли.
— А Пульхохмой и Пульхимерой тебя называли?
— Ну, малыш, чувствую я, что ты мое имя изменишь так, что меня мама родная не узнает.
— А моя мама сейчас, наверное, плачет, — грустно сказал Павлик.
— Я бы уж точно белугой ревела, если бы у меня такого замечательного мальчика похитили.
— Но мы с тобой не должны им показывать, что мы их боимся, — серьезно сказал Павлик.
— А тебе страшно?
— Честно?
— Конечно!
— Чуть–чуть! Но мне кажется, что им тоже страшно. Разве ты не заметила этого?
— Ты серьезно думаешь, что им страшно?
— Разумеется! Это же видно. Ведь они ввязались в очень опасное дело. Если их схватят, то тут же отправят на много лет в тюрьму.
Пульхерия с удивлением посмотрела на мальчика:
— Ты очень храбрый, Павлуша!
Он усмехнулся таинственно и чуть снисходительно. Пульхерия даже не догадывается, скольких жутких монстров и кровожадных дикарей он уничтожил! Скольких людей, оказавшихся в плену у отвратительных пришельцев, он освободил!
