— Я постоянно имею дело с подобного рода людьми.
— Мне кажется, вы несколько переоцениваете свои силы, — скептически усмехнулся адвокат. — Александр Николаевич — личность незаурядная даже среди себе подобных. Ну да бог с вами, мой дорогой майор. Я затронул этот вопрос, имея в виду лишь ваши интересы. Так что вы хотите от меня узнать? Спрашивайте, я в вашем распоряжении. — Скрестив на груди короткие, сильные руки, он пристально посмотрел на майора из–под кустистых седых бровей.
— Скажите, у Александра Николаевича были враги?
— Конечно. Неужели вы думаете, что у банкира такого ранга может не быть врагов?
— Я имею в виду врагов конкретных: несправедливо уволенных, разгромленных и разоренных Арсеньевым конкурентов.
Вадим Натанович передернул плечами.
— В высших сферах финансового мира нет места снисхождению, там никому не дают спуску. То же происходит и в малом бизнесе. Так что на ваш вопрос я отвечу утвердительно: враги у него определенно есть.
— А как насчет сотрудников, имеющих к нему претензии?
— У меня есть на примете несколько человек, которым Арсеньев основательно подпортил карьеру. Я подготовлю вам их список.
— Заранее благодарен. Думаю, что он может оказаться полезным. Теперь следующий вопрос. У Александра Николаевича были любовницы?
Киноша заметил, что на лице адвоката появилась улыбка, которую он тут же погасил. Майор понимал, что такие люди, как Ромберг, часто бывают очень циничны.
— Боже мой! Было бы странно, если бы у него их не имелось. Он часто бывает за границей, останавливается в лучших отелях. А там столько красивых девушек…
— Я имею в виду не это, — прервал адвоката Киноша. — Меня интересуют постоянные связи.
Вадим Натанович крякнул от удовольствия. Было видно, что ему понравилась идея майора.
— Значит, вы предполагаете, что это месть… месть женщины?
— Вам это кажется неправдоподобным?
— Отнюдь! — воскликнул Ромберг. — Это очень даже похоже на правду! Оскорбленная женщина способна на многое. Кстати, подобные случаи нередки. В моей практике были такие. Помню, одна женщина, моя клиентка, вступила в связь с несовершеннолетним мальчиком исключительно ради того, чтобы отомстить его отцу. Она успела основательно развратить мальчишку, прежде чем эта история вышла наружу. Так что ваше предположение не лишено смысла и весьма оригинально. Однако здесь существует одно существенное «но»: Александр Николаевич относится к мужчинам, у которых на первом плане вовсе не женщины. Он — трудоголик. При этом он вовсе не пуританин и не прочь при случае приударить за красивой девушкой, но длительных связей Александр Николаевич не завязывает. Маленькие приключения в перерывах между подписанием договоров — вот максимум на что он может пойти, не более. Он слишком ценит свое время, чтобы тратить его нецелесообразно.
— И еще одно…
— Что же именно?
— Меня очень интересует личность человека, который звонит Арсеньеву по телефону.
— А разве здесь можно говорить о какой–то личности? — Ромберг с сомнением посмотрел на майора. — С ваших слов мне известно, что у него безликий, бесполый, лишенный эмоций голос…
— Голос — возможно, но его слова, которые он произносит…
— Ах, вот что вы имеете в виду! — Вадим Натанович с явным удивлением взглянул на майора. — И какие же черты личности позволили вам выявить его слова?
— В его холодной рассудительности и пунктуальности угадывается стремление к превосходству, желание подавлять окружающих. Я бы даже сказал, притязания на могущество, на право распоряжаться судьбами других людей. Этот тип стремится показать окружающим, что он сильнее и умнее их. Причем он демонстрирует откровенную жестокость.
— Скажу честно, вы меня поразили, мой дорогой майор. Реконструкция личности по нескольким словам! На это даже я не способен!
— Может быть, вы припомните кого–нибудь из сотрудников или знакомых Александра Николаевича, подходящих под такое описание? — с улыбкой спросил Киноша. — Желательно, чтобы у него были основания считать себя обиженным Арсеньевым.
— Итак, нас интересует человек педантичный, скрупулезный, одержимый желанием властвовать над окружающими. Ну еще к тому же жестокий, — подытожил Ромберг. — Откровенно говоря, я вот так сразу даже и не могу сообразить, кому из тех, кого я знаю, подошла бы эта характеристика. Я могу поговорить с Максимом Маковским, личным секретарем Арсеньева. Он просто умница и может нам помочь. Если вы не возражаете, я познакомлю его с вашими соображениями на этот счет.
Киноша не возражал. Он понимал, что время адвоката стоит весьма дорого, поэтому поспешил встать. Вадим Натанович учтиво проводил его до двери.
— Мне было очень приятно с вами побеседовать. Ваши суждения на редкость оригинальны и поучительны. Пожалуй, в наше время редко встретишь человека, столь мастерски владеющего приемами Шерлока Холмса. Думаю, что мне стоит побеседовать с Леонидом Лукьяновичем, вашим начальником, и разубедить его на ваш счет.
— Думаю, что вам этого делать не стоит, Вадим Натанович. Если бы он сомневался в моих способностях, то просто не доверил бы мне данного дела. Причина его неприязни ко мне кроется совершенно в другом. Кто–то из великих сказал: «Если руководитель глупее своих подчиненных, страдают подчиненные, если руководитель умнее своих подчиненных, страдает он сам».
Пожав посетителю руку, адвокат вернулся к письменному столу, размышляя над последними словами майора. Киноша так витиевато выразился, что Ромберг не сразу понял, умным или глупым считает оперативник своего начальника.
Глава 12,
в которой Пуля рассказывает окончание современной сказки «Гуси–лебеди», а похитители готовятся к завершающему этапу операции
Ближе к вечеру, громыхая посудой, стоящей на подносе, в подвал спустился Гора. Он принес нам с Павликом ужин, который состоял из салата из огурцов и помидоров, кабачков, фаршированных мясом, яблочного пирога и сливового компота.
— Вкусно! Неужели ты сам все это приготовил? — спросила я с удивлением.
— И мне очень нравится, — поддакнул Павлик.
— Тоже мне, большая хитрость: провернуть мясо через мясорубку и положить сахар в кипящую воду со сливами, — смущенно ответил Гора.
— Многие мужчины даже не предполагают, сколько минут нужно варить яйца, чтобы они получились всмятку, а ты приготовил фаршированные кабачки и яблочный пирог. Это настоящий подвиг.
— Да, уж скажешь тоже — подвиг, — совсем застеснялся великан.
— Да ты не смущайся, Гора! Ты готовишь не хуже нашего повара, который несколько лет учился во Франции, — подбодрил его Павлик.
Гора совсем сконфузился и от смущения, не зная, куда деть свои большие руки, стал теребить фартук, который на его мощной фигуре выглядел просто фиговым листочком, едва прикрывающим могучий живот.
