Дождь не прекращался. Хорошо хоть было относительно тепло. Я топала, спотыкаясь, по лужам, разбрызгивая грязную воду, но, как назло, мне никто так и не встретился.
— Ау, люди! Вы где? — бормотала я себе под нос. — Покажитесь хоть кто–нибудь!
Вдруг я увидела бабку в брезентовом дождевике, в капюшоне, надвинутом на самые глаза. Она прутиком погоняла грязно–белую козу, которая никак не хотела идти, все норовила сойти с тропинки. Козе было совершенно все равно, что идет дождь. Она пыталась щипать траву, растущую вдоль забора. Бабка ругалась самыми последними словами.
— Бабуля, как называется ваша деревня? — простодушно спросила я, обрадовавшись ее появлению.
Бабка удивленно уставилась на меня из–под капюшона и отвечать мне не спешила. Она даже про свою козу забыла.
— Ну чего вы молчите? Где я нахожусь? — нетерпеливо спросила я.
— Здесь, — односложно ответила старушка.
— Ясно, что не там. А где — здесь? У этого «здесь» есть название?
— Есть, — по–прежнему односложно отвечала она.
— Так скажите мне его?
— А ты кто? — с подозрением спросила бабка.
— Конь в пальто, вернее, в сарафане, — начала я раздражаться. — Скажите мне, как называется ваша дыра, и я пойду дальше.
— У нас не дыра, а город Балашиха. Между прочим, пригород города–героя Москвы, столицы нашей родины.
— Весьма исчерпывающая информация. Так бы сразу и сказали.
— А документы у тебя есть?
— А вам зачем?
— Больно ты подозрительно выглядишь, — пояснила она.
— Поздно, бабуля, пограничника с собакой изображать, тем более что вместо собаки у вас — коза, а вместо пистолета — прутик.
— В прежние времена я бы тебя в ГПУ сдала, как подозрительную личность.
— Бабушка, — сказала я укоризненно, — все по прежним временам ностальгируете? Я бы охотно вам помогла, вашим фантазиям подыграла, но, к сожалению, вы неудачно время выбрали и место.
Я двинулась прочь от чересчур бдительной старушки. Очень скоро я вышла к большому шоссе, по которому нескончаемой вереницей двигались машины. До автобусной остановки было метров триста.
Когда я до нее добралась, на мне нитки сухой не осталось. Дождь продолжал идти. Я хотела спрятаться под навес, но под ним в ожидании автобуса столпилось много народу. Люди очень плотно стояли друг к другу и делали вид, что меня не замечают. На мое счастье, вскоре подкатил автобус, и все они устремились к открывшимся дверям. Остановка вмиг опустела. Я села на лавочку. У меня зуб на зуб не попадал от холода. Я взглянула на расписание: следующий автобус должен быть только через час.
Но что мне проку от расписания, если автобусом я воспользоваться не смогу, так как у меня нет ни копейки денег. В этот момент я пожалела, что оставила в доме чемодан с евро. Достаточно было всего одной бумажки, чтобы я смогла взять такси и доехать до любого конца Москвы. Но возвращаться обратно я не согласилась бы ни за какие миллионы.
Я набрала несколько номеров, которые мне подсказала моя дырявая память. Достижения прогресса с одной стороны облегчают нашу жизнь, а с другой — делают нас совершенно беспомощными в форс–мажорных обстоятельствах. Зачем помнить телефонные номера, если их можно внести в записную книжку мобильного телефона. Зато, оставшись без него, я не могу вспомнить ни одного номера. Те, кому я позвонила, оказались вне зоны досягаемости.
Неожиданно мобильный угрожающе загудел и завибрировал. На его экране появилось сообщение: «Поиск сети».
«Зараза, — выругалась я про себя, — не дай бог вырубится! Что я буду тогда делать?»
Я мучительно терзала свою память, но безуспешно. К тому же меня всю трясло от холода. Чтобы согреть руки, я засунула их в карманы сарафана и нащупала в одном из них клочок бумаги. Я развернула его. На нем был записан телефон Консуэлы. Но мобильный все еще находился в поисках сети. Минут через десять он ее наконец нашел. Как же я обрадовалась, когда услышала голос своей знакомой! В двух словах я объяснила ситуацию. Она сказала, что будет через полчаса, и велела ее непременно дождаться.
Я с тоской смотрела на проезжающие мимо автомобили. Тем, кто находился внутри, было тепло и сухо, их никто не похищал. Вероятно, у них тоже были проблемы, но чужие проблемы нам всегда кажутся менее значительными, чем наши собственные. Время словно остановилось. Я тряслась от холода и мечтала только о кружечке горячего чая.
Под навес вошла старушка в старомодном дождевике из шуршащей ткани. Она тащила за собой огромную сумку на колесиках, в которой громыхали пустые бутылки. Бабка деловито подобрала стоящую на полу стеклотару, проверила урну и после этого плюхнулась на лавочку рядом со мной.
— Давно бомжуешь, касатка?
— Около часа.
— Ну и как?
— Что — как? — не поняла я вопроса.
— Нравится? — пояснила она.
— Не то слово! — сказала я, клацая зубами. — Только очень холодно!
— Да, для бомжиков сейчас наступают тяжелые времена. Летом для них раздолье, а зимой одни страдания, — сочувственно сказала старушка. — Ты небось проголодалась?
— Да еще не успела.
— Ты больно легко одета. В такой одежке не перезимуешь.
— Я на зиму в теплые края улечу.
— В Крым, значит, — сделала вывод старушка.
— Я еще не решила. Может, на Кавказ махну или в Испанию… — размечталась я.
— На Кавказ тебе нельзя. Там чечены могут тебя в сексуальное рабство украсть. На Востоке таких гладких любят. А в Испанию ты на чем лететь собралась, да еще без паспорта?
— На дельтаплане, — рассмеялась я.
— Так наши ПВО тебя собьют. Как пить дать, собьют. У нас ПВО знаешь какие?
— А вы откуда знаете какие? — продолжала я веселиться.
— Здесь недалеко военная часть есть. Две остановки на автобусе. Я у них бутылки собираю.
— Что же вы мне, бабушка, военные секреты выбалтываете. Вдруг я шпионка?
Старушка смерила меня с ног до головы взглядом и улыбнулась своим беззубым ртом:
— Ты — шпионка? Ой, не смеши меня, пожалуйста! Разве шпионы такими бывают? «Никита» и «Шпионка» — мои любимые сериалы. Я про них все знаю. Кстати, Дженифер Гарнер за Бена Афлека замуж недавно вышла…
В этот самый интересный момент рядом с остановкой притормозила иномарка с тонированными стеклами. Одно из них опустилось, и я увидела Консуэлу.
— Садись, — кивнула она мне.
— Прощайте, бабушка. Мне с вами было очень интересно пообщаться, — улыбнулась я.
— Ты же сказала, что бомжуешь?
— Это вы сказали, а я вас разубеждать не стала.
— Ну прости, если обидела, — засуетилась старушка. — Плохая я, выходит, физиономистка. Надо мне еще Ломброзо перечитать.
