Ноль реакции.
— Гм, гм, — уже громче повторила Даша. Результат тот же.
Она вынуждена была заговорить первой и начала издалека:
— Здравствуйте, Сергей Павлович. Иду мимо, смотрю, тапочки у вас красивые, решила рассмотреть получше. Работа прованских кружевниц?
Полетаев продолжал хранить молчание.
— А матерьяльчик из чего? Змеиные жилы, языки суданских варанов?
Поняв, что просто так она не отстанет, подполковник приподнял очки, выразительно глянул на приставалу, после чего, водрузив очки обратно на переносицу, задрал голову обратно к синему небу.
Даша поняла, что пора переходить к активным действиям:
— Полетаев, у меня к тебя всего одна просьба…
Подполковник не отрывал взгляда от облаков:
— Жаль, если погода испортится…
— Палыч, имей совесть. Я что, часто тебя о чем-то прошу?
Эфэсбэшник хмыкнул:
— Часто? Нет, отчего же… Ты просишь меня не часто. Всего лишь постоянно. Так что я тебе отказываю. — Он потянулся. — А ты сходи-ка лучше отдохни. К вечеру приедет майор Томек и у нас состоится долгая и доверительная беседа. Рассказать, что стоит в повестке дня?
— Палыч… — Даша опустилась на землю рядом с его креслом.
Подполковник удивленно спустил очки на кончик носа — еще ни разу его рыжеволосая знакомая не просила, стоя на коленях.
— Дарья Николаевна, вы бы встали… Люди смотрят. Да и прохладно сегодня.
— Не встану.
— Встань.
— Не встану!
— Хорошо. — Полетаев сел на траву. — Чего ты от меня хочешь?
— Всего одна маленькая просьба: я хочу знать, кому принадлежит тот дом, который я искала. Ну тот, где бабка с травами. Узнаешь?
— Уже узнал.
— Да ну? — не поверила Даша.
— Ну да, — передразнил ее подполковник. — Дом принадлежит Элизе Войта. По мужу — Харрис.
— Как-как?!
— Дом принадлежит Элизе Харрис, — раздельно произнес Полетаев. — Повторить?
— Ты уверен в этом? — Даша выглядела ошарашенной.
— В отличие от тебя, я всегда уверен в том, что говорю.
Даша растерянно вперила очи в землю и вдруг треснула себя кулаком по голове:
— Надо было раньше об этом догадаться! Все верно. Та ведьма, которая меня хотела травами опоить, и есть бабка Элизы и прабабка Яна. Так что же получается — все-таки это Ян подговорил ее выманить у меня тетрадь?
Полетаев пожал плечами:
— Может быть. Хотя мне это представляется маловероятным.
— Почему?
— Да потому, что Мария Войта, прабабка Яна, уже тринадцать лет как умерла.
— Умерла? — Даша привстала. — А с кем же я тогда… — На ее лице появилось выражение суеверного ужаса. Одной рукой она прикрыла рот, а второй потыкала в небо.
Полетаева передернуло:
— Ты совсем уже… Твой кавалер просто нанял кого-то, чтобы тебя разговорить. Так же, как Деланян до этого водил тебя к преподобной Агнешке.
Даша некоторое время молчала.
— Так, значит, никто мою ауру не сжег? И никакой дырки нет?
— Дырка есть. — Полетаев поднялся с травы и отряхнул шорты. — Я полагаю, приблизительно размером с нашу Галактику. Ты лучше подумай, что будешь говорить пану майору, когда он приедет.
Однако Дашу сейчас занимали совсем другие проблемы.
— Но зачем Ян хотел заполучить эту тетрадь? Ведь он утверждает, что она ему не нужна…
— Возможно, тетрадь ему была нужна, когда он не знал, упоминается в ней некий факт или нет, — зевнул подполковник. — А когда узнал, что нет, то успокоился.
— Факт? — Даша вцепилась в ноготь на большом пальце. — Но какой?
— Да какой угодно. Имя его отца, например. — Глаза подполковника смотрели с нескрываемой насмешкой.
— Имя отца? — Даша перестала терзать свой палец. — Но там не было имени отца… Если им был тот самый жених, то о нем как-то вскользь говорится. Как-то вскользь… — И тут она треснула себя по лбу с еще большей силой: — Господи, так вот в чем дело!
Полетаев окинул ее быстрым взглядом:
— Дарья Николаевна, вы бы поосторожнее с головой. Так и сотрясение мозга заработать недолго…
Но молодая женщина уже ничего не слышала:
— Как ты не понимаешь, не было там имени отца и быть не могло! Там вообще ничего не было…
Даша вскочила.
— Палыч, тебе памятник при жизни поставить надо! Будет тебе убийца!
Полетаев протянул руки, как бы пытаясь ее остановить, но рыжие вихры уже мелькали на другом конце ранчо.
5
Сказать, что ресторан был полон, значит, ничего не сказать. Пришли даже животные и дети. Даша была бледна, но собрана. Она выцыганила у сестры учительский наряд — белую блузку, темную юбку и такой же темный жилет — и сейчас выглядела очень торжественно.
Полетаева такой парад насторожил.
— Итак, вы все-таки решили довести расследование до логического конца, а нас всех до ручки? — вполголоса спросил он, подвигая ей стул. — Что ж, похвально. Последовательные люди в наше время встречаются все реже. Только хочу заметить, что подозреваемые у вас еще в прошлый раз закончились. Или вы решили пуститься по кругу?
— Точно, — кивнул Ример. — Теперь Рыжая хочет отыметь нас в обратном порядке.
Сегодня он выглядел прекрасно, если не считать результата дружеской беседы с Гошей — огромного синяка под глазом.
— Добрый день, дамы и господа хорошие. Как я понимаю, просить посторонних удалиться — дело бессмысленное?
Когда до посторонних дошел смысл вопроса, большинство из них тут же отвернулись, приняв независимый вид.
— Я так и думала. — Даша кивнула. — Хорошо, тогда начнем всем составом.
Окружающие расслабились, их лица снова приняли заинтересованное выражение.
— Начну, как всегда, с извинений. — Молодая женщина выдержала паузу, безропотно ожидая ехидных насмешек.
Но никто, включая Римера, даже не улыбнулся.
— Я нашла убийцу. — Стараясь ни на кого не смотреть, Даша выложила на стол дневник Элизы. — Признаться, далось мне это нелегко, хотя сделать это можно было сразу по прочтении тетради. Еще моя кузина, первой, заметила, что эта запись мало похожа на дневниковую. Я перечитала его еще раз и убедилась, что в данном жизнеописании действительно что-то не так. Я долго размышляла, что именно меня смущает. И наконец поняла. — Даша повернула тетрадь листами к зрителям, словно те могли на таком расстоянии что-либо прочесть. — По всей рукописи четко просматривается вторичность рассказа, отсутствие эмоциональной окраски, живости и мелких фактических деталей, присущих автобиографическим рассказам. Кроме явной противоречивости описываемого характера, ощущается слабая мотивировка поступков, причем непроработанность образа совершенно очевидно не является сознательным замыслом автора…
