— Валерий, откройте, я знаю, что вы дома, — послышался знакомый голос.
— Нет, ну ты посмотри! — всплеснула руками Даша и пошла открывать сама.
В коридор ворвался взбешенный подполковник.
— Я так понимаю, что не вовремя? — Цепким взглядом он обежал одежду присутствующих. То, что они были одеты, его успокоило лишь отчасти. — Надеюсь, не оторвал вас ни от чего важного? — Осмотрев коридор, он наконец остановил взгляд на вывалившихся из пакетов вещах.
— Так, все ясно…
Даша смотрела на подполковника с нескрываемым изумлением.
— Что произошло? Ты зачем честным гражданам двери ломаешь?
— Даша, можно тебя на минуточку?
Не дожидаясь согласия, Полетаев крепко взял ее за локоть и отвел в сторону. Валера деликатно удалился на кухню.
— Что все это значит?
— Что именно? — Даша продолжала недоумевать. — Что это на тебя нашло?
— На меня? Нет, это на тебя что-то нашло! — злым шепотом отвечал подполковник. — Зачем ты… Я спрашиваю, для каких целей ты приобрела все эти веши?
— Какие вещи? — В рыжей голове начали всплывать образы самых неожиданных вещей, необходимых человеку для выполнения опасных заданий: пистолеты, карманный фонарь, парашют, бомба…
— Не строй из себя невинятко!
[31]
Зачем ты купила белье и… И…
— И презервативы, — внезапно все поняв, выдохнула Даша. — Полетаев, ты что, с ума сошел? У тебя или климакс, или старческое слабоумие. И из-за такой ерунды ты прилетел сюда, поставив под угрозу весь мой отъезд? Да тебя теперь убить мало.
— Это не ответ, — буркнул подполковник.
— Иди ты к черту! — разозлилась молодая женщина. — Вот тебе мой ответ.
— Подожди, — Полетаев попытался прижать к ее себе. — Я хочу тебе кое-что сказать. Даша, послушай, наверное, в таких случаях нужно говорить какие-то другие слова, но… Я не особо силен в этом и, возможно, мне надо было сказать раньше…
— Нельзя ли поконкретнее? — устало спросила Даша.
— Можно. — Полетаев продолжал мяться. И вдруг выпалил на одном дыхании: — Я хочу, чтобы ты знала: несмотря на то что уже произошло и еще произойдет, я прощу тебе все. Кроме измены.
Даша неожиданно смутилась. Никогда в словах подполковника не было столько страсти: обычно его признания носили обтекаемую форму и больше напоминали комплимент. Это же было похоже на настоящее объяснение в любви. И все же она попробовала отшутиться:
— Не простишь измену тебе или Родине? Полетаев отвел глаза:
— Считай, что это одно и то же.
— Смело. — Ореховые глаза заблестели. — Есть только одно «но». Для меня это не одно и то же.
— В смысле? — Синие глаза сразу же стали внимательными.
— В самом прямом. Родина меня вырастила и воспитала. Перед тобой я себя настолько обязанной не чувствую.
— Все остришь?
— И не думаю. Просто констатирую.
— Тебе нравится издеваться надо мной? Вопрос прозвучал несколько угрожающе.
— Слушай, Палыч…
— Кстати, тебе никогда не приходило в голову, что у меня есть имя?
Даша скрестила руки:
— Я знаю, что у тебя есть имя. Но так звали человека, который меня когда-то предал.
— Ну и что?
— Ничего, кроме того, что ни ему, ни тебе я больше не верю. Понимаешь, не верю!
— Чему ты не веришь? — Полетаев уперся рукой в стену.
— Не верю, что все те слова, которые ты произносишь с таким придыханием, ты произносишь от чистого сердца. А не оттого, что тебя об этом попросило начальство.
— Что за чушь ты несешь!
— Извини, но так уже было. Даша отвернулась.
— Так, извини, никогда не было!.. — Полетаев осторожно повернул ее лицо к себе. — Да, я расследовал преступления, совершенные людьми, находящимися с тобой в близком контакте. Но это не имело никакого отношения к чувствам, которые я испытывал к тебе лично.
— Ко мне лично? — Даша горько рассмеялась. — Да не смеши ты, Бога ради. Хочешь, я скажу, что тебе понадобилось от меня на этот раз?
Полетаев на секунду замер. Отстранившись, он медленно спросил:
— Ну скажи. Интересно услышать.
Коря себя за неумение сдерживаться, Даша все-таки выдала:
— Николая Вельбаха-младшего усыновил человек, подозреваемый в шпионаже в пользу Японии. В середине тридцатых некий капитан Линьи вывез мальчика сперва в Америку, а затем и на Тайвань. В конце же сороковых годов Вельбах-младший вдруг неожиданно снова оказался в Советском Союзе. Возможно, он просто бежал на Родину, но может, тоже стал японским или китайским шпионом и вернулся только для того, чтобы раскинуть здесь свою сеть. И именно это тебя сейчас волнует больше всего. А не то, с кем я буду спать сегодня ночью. Что, угадала?
Побледнев, как полотно, что не было ему в общем-то свойственно, Полетаев сделал шаг назад, что-то произнес — может на русском, а может на каком другом языке — и пулей вылетел из квартиры.
Даша с горечью смотрела ему вслед.
— Что это у вас такое происходит? — выглянул из-за угла Валера, — Хоть бы «здравствуй» сказал. Или «до свидания»… А вообще он мне нравится, хороший мужик.
— Вот и целуйся с ним, — пробормотала молодая женщина и после небольшого раздумья спросила: — Слушай, Кудрявый, ты, случайно, не в курсе, сколько по новому УПК за шпионаж дают?
6
Неизвестно, кто больше радовался полученной визе — умаявшаяся от переживаний и неизвестности Даша или перепуганный до смерти Кудрявый, на клавиатуре своего любимого компьютера поклявшийся никогда не жениться на женщине, цвет волос которой хоть чуть-чугь отдает рыжиной.
А Даша, наконец-то заполучив паспорт с заветной визой, бросилась паковать вещи, которые до этого не собирала из чистого суеверия. Заодно потребовала от программиста подробного рассказа обо всех трудностях, с которыми можно столкнуться на Тайване и как их избежать.
Поначалу Кудрявый пытался отнекиваться, заявляя, что трудности нормального человека для нее значимы не более, чем пыль на подоконнике, а трудности, которые именно она может накликать на свою голову, а точнее, чужую голову, он даже вообразить не берется и потому понятия не имеет, как с ними бороться.
Даша, немедленно обвинила его в мужском шовинизме и тайном сотрудничестве с Полетаевым. Когда же и это не помогло, она пообещала быть образцом премудрости, сдержанности, а под конец принялась демонстративно шмыгать носом.
И тогда Валера не выдержал. Сменив гнев на милость, он подробно проинструктировал свою назойливую гостью относительно наиболее важных особенностей прекрасного острова Формоза.
