Даша судорожно пыталась воссоздать в памяти географию родной страны. Но хоть убей — ни одного моря между Москвой и Уралом она припомнить не могла. Ну не вырыли же его за время ее отсутствия!
— Простите за глупый вопрос… А над каким морем вы летели?
— Над Черным.
Брови поползли вверх. Кажется, теперь объяснялась тайна задержки их рейса. Ведь если с севера лететь на север через юг, то тут, конечно…
— Как вы только за шесть часов уложились… — только и нашлась она что сказать.
Теперь уже удивилась стюардесса:
— Почему за шесть? Из Сочи два часа лететь.
— А при чем здесь Сочи?
— Мы же из Сочи летели.
Прислушивающиеся к их разговору пассажиры загалдели:
— Как же так? Нам сказали, что вас задержали, потому что Внуково посадку не дает, что вас посадили в Домодедово и надо только подождать, пока борт сюда перебросят.
Стюардессы понимающе переглянулись.
— Ну, если начальство так сказало… Им виднее. Все пристегнулись?
Даша откинулась в кресле. При всей непривлекательности представителя компании Ю-Тэйр, с которым она беседовала в аэропорту, у него было одно неоспоримое достоинство: умение в течение нескольких часов держать оборону против шестидесяти голодных и уставших людей — это вам не барана заставить чихнуть, такие сотрудники на вес золота
Глава 4
Где-то между третьим и четвертым этажами Даша стояла, опершись локтями о подоконник, и задумчиво смотрела в небольшое окно. Она так устала за три дня пребывания на местном курорте, что даже не помнила, куда шла — снизу вверх или, наоборот, — сверху вниз. Все мысли были только об одном — поскорее бы отсюда выбраться.
Монотонный, какой-то инопланетный пейзаж завораживал, вводя в состояние, близкое к нирване. Форма окружающих предметов была одна — круг, цвета всего два — белый и серо-белый: невысокие, плоские конусы сероватых гор с белыми подножиями окружали круглое, белое, с серыми тенями озеро. Планета просматривалась до линии горизонта, она была пустынна, совершенно безжизненна, безжизненна до безнадежности. Городскому жителю, глаз которого круглые сутки вынужден натыкаться на бесконечные артефакты, становилось жутковато от этой бесконечной белесой пустоты.
«Так, наверное, выглядела земля миллионы лет назад, — думала Даша, не в силах оторваться от созерцания первых дней мироздания, — так, наверное, выглядят другие планеты сейчас».
— Тебе это тоже кажется подозрительным? — послышался сбоку родной голосок.
— Что? — Даша рассеянно обернулась к сестре.
Маленькая Ксюшка, деловито примостившись на подоконнике, с умилительной сосредоточенностью вглядывалась в даль. Однако, в отличие от старшей сестры, лицо ее было лишено какой бы то ни было задумчивости или философичности, зато полно нездорового любопытства и весьма подозрительного азарта.
— Я смотрю, ты тоже ими заинтересовалась.
— Кем? — Даша удивленно посмотрела в окно. В космическом пейзаже ничего не убавилось и не прибавилось.
— Да рыбаками!
— Какими еще рыбаками?
— Ну ты даешь! Вон, видишь, темные точки?
Даша вытянула голову и прищурилась. Посередине озера действительно имелось несколько темных точек. Одни точки находились по отдельности, другие кучковались вместе.
— Я, честно говоря, думала, что это какие-то кусты, — пожала плечами старшая сестра.
— Кусты посередине озера? — В круглых глазах светилось осуждение. — Ну, ты даешь!
Даше и впрямь стало стыдно.
— В самом деле, как-то не подумала… Впрочем, какая разница!
— Как это какая? Сейчас сколько градусов на улице?
Даша автоматически поискала глазами термометр за окном.
— Не знаю. Минус десять, наверное.
— Минус двенадцать.
— Ну, допустим. И что?
— А ветер, какой, ты видишь?
Даша улыбнулась уголками губ. Сестричка-то вся в нее пошла. Такая же настырная и вездесущая.
— Скорее слышу, чем вижу.
— Вот именно — слышишь. Воет так, что уши закладывает.
— Да бог с ним, с ветром, ты к чему это все?
— Скажи, что делать двадцати здоровым мужикам в условиях полярной Арктики?
Не выдержав, Даша рассмеялась.
— Да то же самое, что и остальным двадцати сотням, тысячам или миллионам ненормальных, помешанных на рыбалке. Сидеть и ловить рыбу.
— Тогда почему они такие разные?
— Кто?
— Да рыбаки твои.
— Во-первых, они не мои. А во-вторых…
— Во-вторых, они здесь двух видов, — перебила младшенькая. — Я уже все разведала.
— Что значит «разведала»?
— Я следила за этими мужиками.
— Ты следила за мужиками?! — вскричала Даша и рывком притянула сестру к себе. — Тебе всего девять лет! — зашипела она. — Ты не можешь следить за взрослыми мужчинами. Ты что, не знаешь как это опасно?
— Опасно — это когда взрослые мужчины следят за девятилетними девочками, — снисходительно пояснила сестра.
Даша демонстративно заткнула уши руками
— Что ты такое говоришь! Какой ужас… Как только тебе вообще это могло в голову прийти?
— Меня мама попросила.
— Мама просила тебя заглядываться на посторонних мужчин?
Даша готова была отвесить бессовестной врушке хороший подзатыльник.
— Как не стыдно такое сочинять!
— Ничего я не сочиняю! — Ксюшка надулась. — Мама говорит, что если ты сейчас замуж не выйдешь, то так и останешься старой девой…
Не дослушав, Даша схватила сестру за руку и потащила наверх, позабыв про усталость. Закрыв замок на два оборота, она рассерженно обернулась:
— У твоей мамы всегда были проблемы с терминологией. Я старой девой не останусь хотя бы потому, что я уже была замужем. Это раз. Второе. Ни маму, ни папу, а уж тем более такую противную мелкую шмакодявку, как ты, не должно касаться, как, где, когда и с кем я останусь.
Ксюшка упрямо поджала губы.
— А мама говорит, что должно! И, предполагая, что ничем, кроме лыж, ты здесь увлекаться не станешь, попросила меня присмотреть пару-тройку симпатичных мужчин…
— Симпатичных с чьей точки зрения? — вкрадчиво поинтересовалась Даша. — С точки зрения прожженной светской львицы девяти лет от роду?
— Ты намекаешь, что я не разбираюсь в мужчинах?
Ксюшка встала в позу в буквальном смысле слова. Сунув руки в бока, она насупила брови, поджала губы и шумно задышала носом.
