Все датчане начали подпевать. Эта песня звучит лучше в ее оригинальном виде, братья шуты, и я знал ее с самого детства. За последние тридцать лет мне редко доводилось исполнять ее, и я с удовольствием вспоминал слова, по-новому воспринимая их смысл. Глядя на этих оторванных от родной земли северян, я задумался о выбранной ими стезе.
Бурные аплодисменты свидетельствовали, что выступление нам удалось. Мы начали тихо складывать в сторонке реквизит, а гвардейцы, выбравшись из воды, быстро вытерлись и почти мгновенно облачились в доспехи.
— До вечера все свободны! — крикнул им Генрих и обернулся ко мне. — Отличное выступление, приятель. Теперь ты сам можешь свободно помыться перед уходом. Возможно, тут даже найдется еще чистая вода. Как хорошо, что мы успели застать тебя здесь. Скоро нам придется покинуть город.
— И далеко ли лежит ваш путь? — спросил я, когда он вручил мне кошель.
— Всего лишь к Диплокиону, — вздохнув, сказал он. — Покинем город и пересечем воды ради охраны одного слепого старика. Целое войско отряжено на охрану слепца, прохлаждающегося в тюрьме, больше похожей на дворец. Представляешь?
— Исаака? С каких это пор ему выделили столь внушительную охрану?
— Да с тех самых, как сбежал молодой Алексей, — ответил Генрих. — Хотя сбежал-то он из-за беспечности самого императора. Не следовало ему повсюду таскать этого мальчишку за собой. А теперь он думает, что бегство как-то умудрился устроить его братец, пусть даже слепой. Поэтому мы и охраняем его, чтобы предотвратить очередные заговоры.
— Тогда Бог вам в помощь, и счастливого пути, — сказал я. — Приятно было познакомиться с тобой. Обращайся ко мне по возвращении. Я знаю еще много английских и датских песен.
Он пожал мне руку и сделал знак женскому квартету следовать за ним.
— А разве им не собираются платить? — спросил Клавдий.
— Наверное, они еще не закончили представление, — ответил я.
— А-а, — понизив голос, сказала Виола. — Что ж, мы, во всяком случае, славно развлеклись. Хорошо ли я сыграл?
— Великолепно, — сказал я и начал стаскивать с себя костюм.
— По-моему, ты задумал нечто неуместное, — прошептала она, оглянувшись вокруг.
— Мне хочется помыться, — сказал я. — Прости, что ты не сможешь присоединиться ко мне. А тебе я хочу поручить пока проведать наших лошадок и заплатить еще за одну неделю их содержания.
— Но когда же я смогу помыться? — запротестовала она.
— Я одолжу у Симона ванну и сам натаскаю воды, — сказал я. — Будь умницей, и тогда я потру тебе спинку.
Виола закинула на плечо сумку.
— Интересно, долго ли еще я буду числиться в шутовских птенцах? — спросила она.
Я пожал плечами.
— Ты делаешь потрясающие успехи. Она слегка поклонилась.
— Благодарю тебя, мой великий наставник. Встретимся в «Петухе».
— Передай привет Зевсу, — бросил я напоследок.
Повесив костюм на просушку, я спрыгнул в бассейн и, не ныряя с головой, начал энергично сдирать с себя накопившуюся грязь. Вдруг рядом раздался сильный всплеск.
— Черт, до чего же хорошо, — крикнул Симон, проплывая на спине футах в двадцати от меня.
Без одежды его можно было принять за любого из этих гвардейцев, причем шрамами его тоже судьба не обделила.
— Да ты и правда отчаянный вояка, — заметил я.
— Как и ты, если глаза меня не обманывают, — ответил он. — Где ногу-то покалечил? Похоже, кто-то подстрелил тебя.
— Войны не по моей части, — ответил я. — А вот на охоте я, бывало, сопровождал одного герцога и его свиту. Однажды мой пестрый костюм, мелькавший в кустах, приняли за птичье оперение. К несчастью, обманувшийся стрелок оказался метким. Я провалялся в постели несколько месяцев.
Правда была, конечно, более интересной, но я не видел необходимости рассказывать подлинную историю.
— А как насчет этого? — спросил он, показывая на старые шрамы на боку.
— Ими меня наградила ревнивая любовница, когда я бросил обхаживать ее, — сказал я.
— А вон тот?
— Подарок от ее муженька.
Симон захохотал.
— Поистине, я и не думал, что шутовство столь опасное ремесло, — сказал он. — Ты, часом, не из шутов гильдии?
— Ну уж нет. Их жизнь мне не по нутру. Говорят, у них слишком много дурацких обязанностей, да еще и платить приходится за это привилегированное членство. Чего ради мне посылать часть и без того весьма скудного дохода компании занудных начальников, которые ни черта не делают?
Симон пронесся мимо меня, сильно работая ногами.
— Нужно бы почаще плавать тут, — заметил он.
— А что, твоя нога тоже еще побаливает? — с сочувствием спросил я.
Нырнув под воду, он старательно промыл шевелюру и бороду и вновь появился на поверхности.
— Одиннадцать лет назад ее пробило арабское копье на равнине Арсуфа
[19]
, — сообщил он и показал еще несколько шрамов на левой руке и плече. — А эти отметины я получил под Акрой еще раньше, в конце восемьдесят девятого года, но они ничуть не умерили моего боевого духа. Охромел-то я только после того злополучного копья. И мне еще повезло. Многим из моих приятелей вовсе не суждено было вернуться, а я выжил и, пока заживала нога, так поднаторел в местных винах, что открыл здесь лавку. А теперь вот еще получил привилегию мыться в банях, как официальный поставщик варягов, да хорошо устроился на ипподроме, поскольку привожу туда по нескольку бурдюков с вином.
— Виноторговцы вообще достойны всяческого уважения, — поддержал его я.
Вскоре мы вылезли из воды и обтерлись.
— А твой слуга что ж не помылся? — спросил он, когда мы оделись.
— У него есть физический недостаток, которого он слегка стесняется, — выкрутился я.
— Ну, здесь на это не обращают внимания, — усмехнулся Симон, наливая в две кружки вино из единственной бочки, в которой еще что-то плескалось. — Ты ведь видел этих парней. Парад увечных. Ежели солдат без шрама, значит, отсиживался в кустах во время сражений.
— Бывают и более серьезные увечья. Мне не хочется распалять твое любопытство по такому пустяковому поводу. Может, ты одолжишь ему ванну, когда мы вернемся в гостиницу?
— Пожалуйста. В моей комнате стоит одна ванна, вы можете ею воспользоваться. Только обязательно вылейте потом воду за окно.
— Ты очень любезен. За твое процветание, хозяин, — провозгласил я тост.
Мы осушили наши кружки, сполоснули их в бассейне и загрузили бочки обратно в телегу.
Однако я не поехал обратно с Симоном, а отправился на Амастрийский форум к надежным менялам, где один из них выдал мне золотой гистаменон за часть заработанных нами серебряных, медных и бронзовых монет. Мне не хотелось, чтобы меня выгнали с ипподрома за то, что я принес фальшивые деньги.
