— Имеет, имеет! Если бы ты был в два раза меньше, то смог бы удвоить свое вознаграждение, — усмехнулся Филоксенит. — Императору нравятся карлики. Они позволяют ему чувствовать свое превосходство. Капитан, выйдите-ка отсюда. Мне нужно поговорить с этими шутами наедине.
Станислав удивленно глянул на него, но выполнил приказание.
Филоксенит подошел к столику, на котором стоял кувшин с вином, и, наполнив три кубка, предложил нам выпить. Сам он устроился на краю письменного стола.
— За императора, — небрежно произнес он и осушил кубок.
— За императора, — хором повторили мы.
Вино оказалось приятным на вкус.
— Вы будете отчитываться у меня до и после ваших выступлений у императора, — сказал он. — При наличии благосклонности Алексея ваше вознаграждение будет обеспечено. Докладывайте мне обо всех разговорах, и я подслащу это вознаграждение.
— Почему вы решили, что мы любим сладкое? — спросил я.
Он вроде бы удивился.
— Я подумал, что вы полагаетесь на покровителей.
— У нас уже есть один, — ответил я. — Император. С двумя покровителями можно запутаться. Неужели карлики постоянно докладывали вам обо всем?
— Нет, — сказал он. — Но они давно упрочили здесь свое положение. А сейчас их уже нет. И теперь мое влияние является решающим. Не забывайте.
— Тогда, если вы простите мою смелость, позвольте задать вам вопрос.
— Какой же?
— Вы всегда сидите в том месте на ипподроме?
Мой вопрос его озадачил.
— Да, уже много лет. А почему тебя это заинтересовало?
— Я просто не понимаю, почему такой влиятельный человек сидит так далеко от императора.
Его лицо потемнело от гнева, и на мгновение мне показалось, будто он хочет ударить меня. Но он усмирил свои чувства.
— Хороший вопрос, шут. Я изменил свое мнение о твоем остроумии. Течения, омывающие наш город, весьма разнообразны. Порой они так сталкиваются в противоборстве, что даже лучшие лоцманы могут сесть на мель. Сомневаюсь, что я нахожусь нынче в немилости у императора. Но мое место на ипподроме тут совершенно ни при чем. Просто у меня часто возникают вопросы, связанные с финансовыми делами, которые могли бы помешать императору развлекаться во время игр. А я в поте лица тружусь ради его блага. Понятно, шут?
Я вновь поклонился.
— Трудно найти более преданного слугу, господин. И поэтому мне любопытно узнать, почему вы хотите, чтобы я шпионил за ним.
— Меня не столько интересует, что говорит он, сколько то, что говорят ему. Многие дают ему дурные советы. И еще хуже то, что он следует им. Помимо самого императора, я забочусь и о благополучии империи. Откуда ты прибыл сюда?
— Последнее время мы выступали в северных краях. Но в некоторые города мы вовсе не заходили.
— Ты бывал здесь прежде?
— Да, много лет назад мне довелось проезжать через ваш город.
— Но ты наверняка путешествовал тогда под другим именем, — сказал Филоксенит. — Имя Фесте я бы запомнил.
— Вы правы, мой господин.
— Гм. Что ж, вы прибыли в подходящее время. С возрастом Алексей все больше нуждается в развлечениях, и шутовская вакансия слишком долго оставалась свободной. Я желаю вам всего хорошего.
Он открыл дверь и подозвал капитана.
— Проводи их к выходу, — сказал он. — И обеспечь документами для свободного прохода по вечерам. Я полагаю, что представления порой будут затягиваться допоздна.
Мы с Клавдием поклонились и последовали за капитаном.
— О чем он с вами говорил? — спросил Станислав.
— Я полагал, что ему хотелось отстранить тебя от участия в разговоре, — ответил я.
— Отлично. Но все равно расскажи мне.
Я помедлил.
— И почему только все здесь хотят знать, что говорят другие? — пожаловался я. — Разве у вас уже не уважают секреты частных лиц?
— Ты хранишь преданность императору или хранителю его сокровищ? — спросил Станислав.
— А разве есть разница?
— Поживем — увидим. Так о чем он говорил с тобой?
— Он хочет, чтобы я шпионил за тобой, капитан.
Он рассмеялся.
— Ладно, шут. Выполняй задание.
— Ты не доверяешь ему?
— Я никому не доверяю, — сказал он.
— Но мне казалось, ты говорил, что гвардейцы преданы тому, кто им платит. Разве не Филоксенит выдает вам жалованье?
— Нет, — сказал Станислав, приводя нас к боковому выходу. — Гвардейцы отчитываются перед главным хранителей дверей, можешь себе представить такой чин? Он не любит раскошеливаться. Очень не любит на самом деле, но так и надо. А мы преданы императору, вне зависимости от того, кто именно выдает нам деньги.
— Мне никогда не понять этой бюрократии, — сказал я. — Ты заглянешь вечерком в «Петуха»?
— Весьма вероятно, — сказал он и, взяв со стола какой-то документ, нацарапал на нем несколько слов и поставил печать императорской гвардии. — Держи, с этим пропуском вы можете свободно ходить и после захода солнца, не боясь столкнуться с патрулями городской стражи.
— Спасибо, капитан.
Когда мы покинули дворец, солнце уже клонилось к закату. Благополучно покончив на сегодня со всеми делами, мы перешли через Ликос и направились прямо к «Петуху». Народ спешил разойтись по домам до закрытия ворот и начала обхода улиц.
— Каких гостей в рясах ты еще ждешь сегодня? — спросил Клавдий по дороге.
— Талия вроде бы хотела навестить нас вчера вечером, — сказал я. — Интересно, что ее задержало?
— Интересно, кто ее задержал, — уточнил Клавдий.
— А что ты думаешь о Филоксените? — спросил я, меняя тему.
Покусывая нижнюю губу, Виола размышляла над вопросом.
— На мой взгляд, он не особо опасен, — сказала она. — Он, конечно, ведет свою игру, но, кажется, его больше интересовало, нельзя ли использовать нас в своих целях, чем выяснение того, что нам известно.
— Однако возможно, что таким образом он пытался отвлечь наше внимание. Теперь нам известно, что подслушанный Цинцифицесом разговор происходил в его ложе. И он определенно распоряжается здесь всеми средствами и солдатами.
— Императорская гвардия тоже в его подчинении?
— Вероятно, нет, поскольку не он оплачивает их услуги. А вот варягам платят непосредственно из императорской казны, так что в его распоряжении имеется прекрасный выбор убийц. Учитывая отсутствие доверия между ним и Станиславом, я полагаю, что к гвардейцам он обратился бы в последнюю очередь.
К «Петуху» мы подошли уже в темноте. По дороге нам пришлось разок показать патрульным наш пропуск, что слегка задержало наше возвращение. Но оказалось, что их сержант видел нас на ипподроме, поэтому все обошлось без особых неприятностей.
