Я зарычал на нее, словно медведь на мышку, и начал, прихрамывая, гоняться за ней, неуклюже пытаясь поймать обидчицу. Но она подныривала под моими руками и носилась вокруг, ловко награждая меня легкими пинками. Так мы дурачились какое-то время, потом я остановился, тяжело дыша и вытирая пот со лба. Аглая же, насмехаясь, приплясывала в сторонке.
Доковыляв до своей сумки, я вытащил дубинку. Ее смех тут же растаял, и она настороженно уставилась на меня. Я угрожающе замахнулся дубинкой, якобы намереваясь проучить ее, но она отчаянно замахала руками и, бросившись к своей сумке, достала две дубинки и нарочито погрозила ими. Изобразив задумчивость, я тоже достал еще две. Она вооружилась третьей, и мы начали жонглировать.
— Есть ли уже ставки на этот поединок, мой повелитель? — крикнул я императору.
— Мнения разделились почти поровну, — сообщил он. — Она на редкость ловка.
— А что скажет моя повелительница? — спросила Аглая.
— Я ставлю на то, что мы выиграем, — заявила Евфросиния. — Но этот парень способный шут. Вы отлично смотритесь вместе.
— И на то есть причина, — заявила Аглая. — Императрица, позвольте мне представить вам моего мужа, Фесте.
А я подхватил:
— О император из императоров, позвольте представить вам мою жену, Аглаю.
Алексей посмотрел на Евфросинию, и они оба расхохотались.
— Ты знала об этом, моя дорогая? — всхлипывая, спросил он.
— Даже представить не могла, — задыхаясь от смеха, выдавила она. — Надо же, как замечательно!
— О, поверьте мне, — воскликнул я, — чертовски выгодно заиметь дурочку в качестве жены.
— И дурачка в качестве мужа, — не замедлила ответить Аглая.
— Тем более что многие неудачные брачные отношения объясняются тем, что один из супругов подозревает другого в глупости, — заметил я.
— Но мы-то уж знаем это наверняка, — сказала Аглая. — Так что нам не о чем беспокоиться. А если у нас возникают споры…
— Которых у нас никогда не бывает, — встрял я.
— Нет, бывает.
— Нет, не бывает! — крикнул я. — А если у нас возникают споры… — повторила она, смерив меня обжигающим взглядом.
— Мы никогда…
— Или кто-то перебивает кого-то, — разъярившись, крикнула Аглая, — то, будучи дураками, мы с легкостью делаем то, что и в голову не придет умным людям.
— Что же вы делаете? — спросила императрица.
— К примеру, швыряем друг в друга дубинки, — сказала она, и наш поединок начался.
— И ножи, — добавил я, подключая их к номеру.
— И мечи!
— И топоры!
Арена заполнилась летающими над нами острыми предметами, а мы с сияющими улыбками смотрели друг на друга, став наконец мужем и женой.
Акробатические номера перемежались стихотворными импровизациями, песнями, игрой на музыкальных инструментах и легкими смешными перебранками. В общем, мы развлекали публику более двух часов. Аглая вновь стала неукротимой Виолой, остались позади как эфемерные общественные ограничения, так и явно обеднявшая ее натуру роль Клавдия. Весь ипподром непрерывно хохотал, и трудно было сказать, чьим шуткам и каламбурам больше хлопали.
Чета наших повелителей получила царское наслаждение. Мы даже заметили, что они взялись за руки, к большому изумлению и даже оцепенению их родственников. Мне также показалось, что разок рассмеялся даже Филоксенит, а это, на мой взгляд, являлось настоящим триумфом.
Мы закончили выступление под оглушительные аплодисменты, и благодушие Алексея настолько приумножилось, что он пригласил Евфросинию к себе на трапезу. Она с радостью согласилась, и императорская чета покинула ложу, причем вся публика почтительно поднялась, чтобы проводить их.
— Я еще никогда так не веселилась, — сообщила Аглая, когда мы собрали вещи.
— А я, глядя, как ты разошлась на этом представлении, подумал, что со времени нашего знакомства вижу тебя уже в четвертом обличье, — заметил я.
— Ну и что ж тут особенного?
— Меня вдруг осенило, как мне потрясающе повезло, что я женился на такой изменчивой женщине. Ведь большинству мужчин для разнообразия приходится искать любовниц.
— Гм. Что ж, я полагаю, наш замысел удался. Теперь всем известно, что наша супружеская пара находится под покровительством императорской четы. И никто уже, надеюсь, не посягнет на мою добродетель.
— Черта с два.
— Почему?
— Я как раз тот, кто надеется посягнуть на нее в ближайшем будущем.
Аглая усмехнулась.
— Вторая половина дня у меня свободна, — сказала она. — Не желаешь ли взглянуть на мои апартаменты?
Потом мы отправились на прогулку. Подальше от Влахернского дворца, подальше от интриг, от императора, которого мы пытались защитить, и от жутких козней его приближенных. Мы перешли на другой берег Ликоса, и вскоре городская суета осталась далеко позади, сменившись мычанием скота, пасущегося на окрестных лугах.
— Здесь настоящая буколическая идиллия, — заметила Аглая. — Очень жаль, что громады городских стен скрывают эти пейзажи.
Мы остановились у подножия пологого зеленого холма. За ним луга постепенно поднимались к Ксеролофону, над которым возвышалась колонна Аркадия. Я бросил на траву плащ и, раскинувшись на нем, поглядывал на пасущуюся вокруг живность и на прилегшую рядом со мной Аглаю.
— Ты выглядишь чересчур озабоченным, — игриво заметила она. — Странное настроение для человека, только что утолившего любовную страсть.
— Озабоченным? С чего ты взяла?
— Ты даже не проверил, нет ли за нами слежки.
Я оглянулся на север.
— А что, разве кто-то преследовал нас? — спросил я.
— Нет, — ответила она. — Я убедилась в этом.
— Отлично. Молодчина. Я размышлял о нашем положении, но не смог придумать ничего нового. А ты?
— Ну, пришла мне тут в голову одна мысль, — нерешительно протянула Аглая. — Не думаю, конечно, что это имеет особенно важное значение, но Эвфи почему-то очень старательно подыскивает женихов для своей незамужней дочери.
— Евдокии нужен муж. Прекрасно, что ее мать проявляет к этому живой интерес.
— Не уверена, что ее интерес ограничивается материнской заботой, — заметила Аглая. — По-моему, она подыскивает подходящего престолонаследника для империи. Возможно, если она найдет нужного человека для Евдокии, то Алексей ей больше не понадобится. Не этого ли события здесь ждут?
— Возможно, — сказал я.
Она откинулась на спину и вздохнула.
— Есть еще одна, на мой взгляд, незначительная подробность, — сказала она. — Я обнаружила также, что капитан Станислав раньше служил у императрицы телохранителем и официальным разрушителем статуй.
