— А мы пищали? — усомнилась я. — Что-то я не припомню…
— Пищали, не пищали… Какая разница? Впервые на жизненном пути столкнулись с настоящим мужчиной, а ты, как инспектор детской комнаты милиции… Человек героизм проявить хотел, а у тебя сразу подозрения… Или, по-твоему, интересоваться мной можно только с корыстными намерениями?
— Конечно, нет, — торопливо сказала я, хотя, возможно, мой голос звучал не совсем искренне. — Просто я хотела сказать, что как-то это все… необычно… Браслет в сквере отыскал… Как, интересно? На ощупь или визуально?
Чувствовалось, что мои рассуждения подругу здорово раздражают. Попикировавшись еще минут пять, мы распростились явно недовольные друг другом.
Я прошла на кухню и сунулась в холодильник. На автопилоте выудив кефир, взяла стакан и устроилась на подоконнике. После разговора с Мегрэнью на душе остался какой-то весьма противный осадок. Нельзя сказать, что мы поругались, но и нормальным наш разговор тоже назвать нельзя. Не успел появиться этот самый благородный Игорь, как мы начали ссориться.
«Может, просто ревную? — задумалась я. — То Тайка дня без меня не могла прожить, а теперь, пожалуйста: все выходные с… героем-заступником. Хотя, — я глубоко вздохнула, — закон природы, ничего не поделаешь…»
Машинально оглядывая полный ребятни двор, я вдруг заметила на въезде сияющий красный «Опель». Он бодро подкатил к нашему подъезду, я почему-то встала и отступила за занавеску. Через несколько секунд из «Опеля» нарисовался Игорь. Он встал возле открытой дверцы, повертел немного головой и вдруг помахал мне рукой. Чертыхнувшись, я шагнула назад. Ну вот, теперь они подумают, что я за ними подглядываю… А машинка у этого Игоря очень недурна…
«Интересно, чего это студент при такой машине ночью по скверам пешком таскается?» — усмехнулась я, наблюдая за выпорхнувшей из подъезда Мегрэнью.
Игорь моментально извлек из машины букет роз и преподнес даме. Та тут же сунула в него свой нос, всем своим видом выражая полнейший восторг. Я плюнула и отошла от окна.
Задумчиво разглядывая телефонный аппарат, я барабанила по тумбочке пальцами и вздыхала. Прошло не менее двадцати минут, прежде чем я решилась.
— Так, как же там… — я напрягала память, стараясь вспомнить цифры, — три… нет, кажется, два… сорок два… двенадцать…
Я слушала монотонные длинные гудки, мое сердце вторило им в такт. «Зачем я это делаю?» — успела подумать я, как трубку вдруг сняли.
— Квартира Шверга… Я вас слушаю…
Голос бы весьма приятный, однако женский.
— Здравствуйте… Могу я поговорить с Зиновием Михайловичем?
— Кто его спрашивает?
— Э-э-э… — запнулась я, — мое имя ему ничего не скажет…
Женщина посуровела:
— По какому вопросу?
— По личному…
Тут голос неуловимо изменился, и в нем появилась насмешка:
— Будьте любезны, уточните…
Я чертыхнулась про себя. Действительно, какого лешего я ему звоню?
— Я хотела с ним проконсультироваться, — добавив в голос официоза, солидно отозвалась я, — мне надо поговорить о Георгиевской Татьяне Антоновне…
Мое заявление произвело на даму впечатление. Она запнулась, словно тюкнулась лбом о стену, потом торопливо добавила:
— Пожалуйста, подождите одну минуту…
Некоторое время царила тишина, и вдруг в трубке послышался бодрый мужской голос:
— Шверг у аппарата…
Обладателю этого голоса восемьдесят, если я не путаю, пять лет?
— Зиновий Михайлович?
— Да… Кто говорит?
— Здравствуйте! Мы с вами незнакомы… Но я хотела у вас кое-что узнать… — Я закашлялась, волнуясь невесть отчего. — Вы знакомы с Георгиевской Татьяной Антоновной?
— Что? — тихо переспросил мой собеседник, и я испуганно замерла. Голос на том конце провода буквально задрожал от плохо сдерживаемого гнева. — Георгиевская? Татьяна Антоновна? Да кто ты такая? Как ты посмела звонить сюда, мерзавка? Кто позволил тебе? И не сметь больше! Не сметь! Слышишь, что я тебе говорю? Иначе я достану тебя, и ты будешь проклинать…
Я бросила трубку на рычаг и отпрянула от телефона. Руки тряслись, а сердце молотило так, что меня закачало.
— Ничего себе… — с трудом сглотнув, пробормотала я. — Горячий прием… Останется только молиться, что у этого психа нет определителя номера…
Некоторое время я стояла, не в силах повернуться к телефону спиной. Человек, с которым я только что разговаривала, меня не просто напугал, он напугал меня до полусмерти.
— Чертов старикашка, — бормотала я, пятясь на кухню, — чтоб тебя черти слопали…
Я налила себе воды и наконец перевела дух. Господи, да чего же я испугалась? Ведь ничего особенно страшного он не сказал… Но как сказал… Им двигала настоящая нескрываемая ненависть. Казалось, если что-то моего странного собеседника и печалило, так это то, что он не мог достать до моего горла.
— Плевала я на тебя! — сказала я громко, попытавшись представить невидимого собеседника. Получился огромный лохматый старикан с загребущими руками-граблями. — Капиталист, мироед… Ювелир несчастный…
Стянув с полки первую попавшуюся книжку, я уткнулась в нее носом, стараясь всячески себя убедить, что мне жутко интересно. Однако вскоре пришлось признать, что обмануться подобным образом никак не удается.
— Подумаешь… — пожала я плечами, закинула книжку и стала думать.
Хорошая память — одно из моих многочисленных достоинств. Иной раз и рада забыть, да никак. Несмотря на это, на сей раз мне пришлось кряхтеть никак не меньше получаса, потихоньку выуживая из головы мимолетные обрывки. «В конце концов, — подумала я, — если ошибусь, ничего страшного не случится. А если нет, то хоть любопытство мучить перестанет!»
— Здравствуйте! Могу я поговорить с родственниками Зинаиды Игнатьевны?
На том конце провода молодая женщина растерянно отозвалась: «Э-э-э…», и я торопливо добавила:
— Я знаю, что она скончалась, приношу соболезнования…
Моя новая собеседница реагировала на меня вполне нормально. Я выяснила, что беседую с внучкой Зинаиды Игнатьевны, а зовут ее Лена. Весьма осторожно я произнесла фамилию Татьяны Антоновны, Лена немного задумалась и вспомнила, что у бабушки такая знакомая была, вроде бы они были знакомы долгое время и даже изредка встречались. Встречи Татьяны Антоновны со старинной подругой были для меня неожиданностью. А мне-то казалось, что, кроме Тайкиной бабушки, подруг у нее не было. Однако за последнее время я узнала о Татьяне Антоновне столько нового, что с выводами уже не торопилась.
— Правда, все это было давно, я почти ничего не помню, — сказала Лена, словно извиняясь, — но у нас, кажется, остались фотографии, бабушка как-то справляла юбилей, было очень много народу… По-моему, там и Татьяна Антоновна была…
