— Я же волнуюсь, куда ты пропала! На работу звоню, домой звоню… А тебя нет… Надо же нам поболтать…
— С Игорем своим болтай, — разозлилась я, — а я спать хочу…
Подруга протяжно хрюкнула.
— Светик… ты чего?
— Ничего… Спокойной ночи…
Я дала отбой и выругалась. Что она вообще себе позволяет?
Однако самый большой сюрприз ожидал меня рано утром. Не успела я шагнуть за порог родной квартиры, как наткнулась на расплывшуюся в таинственной улыбке подругу, сидящую на ступеньке. Я вытаращила глаза и остановилась. Тайка прижала указательный палец к губам и тоже многозначительно вытаращилась. Мне захотелось скончаться. Пугливо оглядевшись по сторонам, я открыла рот, но Мегрэнь весьма недвусмысленно показала кулак. Потом схватила мою сумку и принялась шарить по ней руками, словно чокнутая. Не дай бог такое еще раз увидеть… Наконец Тайка оставила в покое сумку и принялась шарить по моему плащу. Я сделала слабую попытку отстраниться, но она крепко ухватила меня за плечо и уставилась на воротник.
— Ладно, все в порядке, — вдруг заявила она, отступая, — чисто…
— И без тебя известно, — сердито сказала я, — только-только из химчистки…
— Балда, — оборвала она, — я не пятна искала, а «жуков».
«Час от часу не легче, — испугалась я. — Сначала жуки, потом крокодильчики…»
— И не таращься на меня, как на дуру. Ведь оставила вчера секретарше записку, чтобы ты с работы перезвонила…
Или с Тайкой совсем нехорошо, или я что-то пропустила.
— Что все это значит? Говори скорее, я на работу опаздываю…
— Знаешь, Светик, ты в контору звякни, скажи, что малость задержишься… Правда, поговорить надо.
Я на мгновение задумалась, потом шагнула к двери:
— Ладно, сейчас…
— Э-э-э… нет… Не из квартиры. Из автомата.
Телефон-автомат находился на противоположной
стороне улицы, поэтому звонок много времени не отнял.
— И посидеть-то негде, — недовольно забурчала Мегрэнь, Окидывая взглядом улицу, — все еще закрыто. Ну да ладно, посидим на лавочке.
Мы устроились на скамейке. Восторга от происходящего я не испытывала — ветер, к тому же прохладно.
— Ваш выход… — объявила я и выразительно посмотрела на Тайку. Если это очередная глупость…
— Понимаешь, Светка, нельзя из дома по телефону разговаривать… Юрка, гад, «жуков» понатыкал…
— Чего? — изумилась я и едва не упала со скамейки. — Ничего не понимаю…
Мегрэнь коротко рассмеялась:
— Я ненамного больше. Все началось с этих фамилий… Сначала он про них забыл. Я даже думаю, он меня и не слушал, когда я первый раз с ним разговаривала. Не мог же он забыть фамилию этого Пекунько, которого в загородном доме кокнули! Когда ты мне в субботу сказала, что он у тебя, я удивилась. Сорока минут не прошло, а он уже прилетел. Сначала я подумала: ну, может, тебя хотел повидать, мало ли… Но когда ты пошла переодевать свой задрипанный халат, он набросился на меня, словно псих. «Что случилось? Почему? Откуда известно? Что вы затеяли?» Пристал — спасу нет! Я, конечно, в полную отказку: ты, мол, о чем, братик? А он мне: «Если ты мне мозги пудришь, я тебе ноги повыдергаю… И подружке твоей любимой… И не дай бог, я узнаю…» И все в таком духе. Но заметь — обо всех троих все рассказал. Зачем, спрашивается? За выражением наших физиономий следил. Это я сразу сообразила. Когда мы от тебя вышли, он, бедолага, пить захотел. Поднимемся, говорит, дашь мне водички… Ну, думаю, как есть хорькует. Он ушел, я всю квартиру облазила. Так и есть: торчит «жучок» за тумбочкой…
Я долго молчала, потому как не могла сообразить, что спросить. Все, что говорила Тайка, здорово походило на бред. Юрка мне поставил «жучков»? Он на это способен? Если так, то не зря я ему по пальцу звезданула…
— А он не мог просто спросить: «Зачем это вам и откуда?»
— Так он спрашивал, — пожала плечами Тайка, — а мы ответили? Юрка не дурак, знал, что не скажем. Так что ехал он к тебе уже с «жуками» в кармане. Видно, уж очень ему интересно было, в чем тут дело. Заметь: в полчаса обернулся, вот оперативность!
— А как ты догадалась, что это «жучок», когда увидела?
Мегрэнь пренебрежительно фыркнула и посмотрела на меня сверху вниз.
— Светлана Сергеевна, иной раз вы меня убиваете…
Мы посидели еще немножечко, бездумно разглядывая проносящихся мимо прохожих, помолчали. У обеих на языке вертелся один вопрос, но начинать никто не хотел. Первой не вытерпела я. Мне все-таки на службу надо.
— И что теперь будем делать?
Мегрэнь схитрила:
— Ты про что?
— Про все… Хотя у тебя, как я вижу, сейчас другие интересы возникли…
Мегрэнь оживилась и оскалилась во весь рот:
— Купилась, да?
— В смысле? — удивилась я.
Она удовлетворенно продолжила:
— Ты купилась, значит, и он тоже…
— Кто?
— Да Юрка… Он ведь как начал меня в субботу прессовать, надо, думаю, отвлекающий маневр произвести…
Я недоверчиво хмыкнула:
— А как же перья страуса?
— Склоненные?
— Ну да… Не колотятся больше?
— He-а… — небрежно махнув рукой, Тайка сморщила нос. — Он сноб. Да и про браслет наврал. Не мой браслет. Похож, но не мой… Я свой порвала однажды, так мне его криво спаяли. А этот новый.
Она вытянула перед собой руку и потрясла браслетом.
— Зачем же ты чужой взяла?
— А может, я близорукая? Предложил человек, хотел девушке приятное сделать… Чего не взять?
Что ни говори, резон в этом был.
— И вот еще что, Светик… — Тут Тайка задумалась и долго разглядывала бомжа, уютно расположившегося на скамейке напротив. — Инка Куклина из нашей группы замуж собралась…
— Опять? — всплеснула я руками.
Мегрэнь хихикнула и кивнула:
— Хотела с женихом в порядке более тесного знакомства в дом отдыха съездить на десять дней. Здесь недалеко, двести километров. А жениха в командировку услали… Можно съездить, шикарный, говорят, дом отдыха. Путевка на двоих… Горящая, считай даром.
Объяснялась подружка как-то подозрительно долго и лениво. Я подвох чуяла, но в суть не въезжала.
— Дом отдыха «Богородское»… — добавила она голосом смертельно уставшего человека и посмотрела вверх.
Я нахмурилась, роясь в памяти:
— «Богородское»… Это что?
— Это судьба… — пояснила Мегрэнь и вздохнула.
В родную контору сегодня я все же попала. Правда, ближе к обеду и только для того, чтобы сообщить руководству о твердом намерении взять отпуск на две недели. Руководство смотрело жалобно и моргало, строя предположения о том, что в мое отсутствие непременно случится аврал с фатальным исходом. Контора безвременно зачахнет, а весь груз тяжкой ответственности ляжет на мои плечи. И беспощадная совесть будет терзать меня до самой глубокой старости. Не моргнув глазом, я бодро уверила руководство, что со своей совестью уж как-нибудь договорюсь. Поняв всю безосновательность своих претензий, руководство вздохнуло и отмусолило мои законные отпускные.
