Ведомый на буксире прекрасный властитель морей поднимался теперь по Гудзону, направляясь к пирсу Главной Трансатлантической Компании. На палубу ринулась обычная свора журналистов, готовых атаковать знаменитых людей, чьи имена значились в списке пассажиров. Гранд-дама «Комеди Франсез» и Адольф Менжу получили свою долю, но кое-что досталось и Алисе Астор. Со своего места Альдо мог видеть, как она шествует под руку с Адальбером посреди вспышек фотоаппаратов. А вот к нему подбежала только одна девушка с блокнотом и ручкой наготове. За ней неторопливо трусил фотограф.
– Князь Морозини, полагаю? Я Нелли Паркер из «Нью-Иоркер». Не могли бы сказать несколько слов?
Он посмотрел на нее в крайнем удивлении: впервые представители прессы встречали его в чужой стране, и эта маленькая журналистка была совершенно очаровательна в своем непостижимом шотландском берете, из-под которого выбивались буйные пряди рыжих волос.
– Вы не ошиблись, мадемуазель, но чем я мог заинтересовать вас?
– Вы шутите?
– Ни в коей мере.
– Вы прославленный знаток драгоценностей, и наши читатели жаждут узнать о вас все. Какова цель вашего путешествия? Это деловая поездка, да? Вы привезли какую-нибудь редкую вещицу одному из наших миллиардеров или, наоборот, собираетесь что-то купить? У нас этого добра хватает, знаете ли!
– Прежде всего, я никогда не занимаюсь «доставкой». Если клиент покупает у меня драгоценность, он забирает ее сам. Затем – я путешествую ради своего удовольствия. Уже давно я не бывал в этой прекрасной стране и решил наверстать упущенное.
– Без вашей супруги?
– Без супруги, но с друзьями. Вот они перед вами: господин Жиль Вобрен, известный парижский антиквар, и баронесса фон Этценберг. Они-то и убедили меня, что путешествие на «Иль-де-Франс» – это несравненное удовольствие.
– И других причин нет? Я знаю, что все пассажиры этого парохода не устают петь дифирамбы...
– Они поют еще недостаточно! Все просто: за исключением аллеи для любителей верховой езды, асфальтированного шоссе для фанатов автомобильных гонок и лужайки для обожателей прогулок в лесу, на «Иль-де-Франс» есть все, чтобы сделать жизнь приятной. Из этого следует: я в отпуске, мадемуазель! И очень тому рад!
Нелли сдвинула брови, и в ее голубых глазах появилось настороженное выражение.
– Я вам не верю! – заявила она без обиняков.
– Ваше право! Но это сущая истина!
– Разумеется, нет! Если живешь во дворце в Венеции...
– Когда же мне перестанут тыкать в нос этим клише? Дворец в Венеции – это ровно то же самое, что замок во Франции или апартаменты на вашей Пятой авеню: всегда наступает момент, когда хочется их ненадолго покинуть. Особенно если они тесно связаны с работой...
– Вы намерены задержаться надолго?
– Еще не знаю. Спросите у господина Вобрена! – коварно добавил Альдо.
– А почему не меня? – вмешалась Полина. – Я возвращаюсь в Соединенные Штаты, чтобы остаться здесь, и хочу приобщить друзей к некоторым нью-йоркским развлечениям... в частности, празднествам и балам, – добавила она, взяв под руку обоих мужчин, что позволило фотографу сделать отличный снимок. – Мы желаем развлечься!
Для Альдо было очевидно, что юная журналистка верит баронессе не больше, чем ему. И она попыталась разыграть свою последнюю карту:
– Они остановятся у вас, на Парк-авеню?
– У моего отца? Конечно, нет. Что до меня, я живу на Вашингтон-сквер, и моя мастерская занимает почти все свободное место. Но здесь ведь много превосходных отелей, – иронически парировала Полина, более чем когда-либо войдя в образ баронессы. – Ну вот, теперь вы знаете все...
Журналистка явно не разделяла эту точку зрения. И не думая уходить, она продолжала что-то лихорадочно записывать в свой блокнот.
– Например? – осведомилась она, не глядя на троих друзей.
– «Плаза»! – бросил Морозини с раздражением. – А теперь, мадемуазель, нам хотелось бы попрощаться с капитаном Бланкаром и поблагодарить его, прежде чем мы сойдем на берег...
– Да ради бога! – сказала Нелли, захлопнув блокнот и одарив Альдо широкой улыбкой. – Приятных вам развлечений!
Решительно нахлобучив на лоб яркий берет, придававший ей шаловливый вид и нисколько не защищавший от ветра, она присоединилась, по-прежнему в сопровождении фотографа, к своим собратьям и пассажирам, толпившимся у трапа. На набережной народу собралось не меньше, чем при отплытии. Лица, правда, были другие, и уже ощущался бешеный пульс Нью-Йорка: какофония сирен, клаксонов, рычащих моторов, строительных работ и еще какой-то неясный гул – голос города, который никогда не спит.
Задержавшись на палубе, Морозини увидел, как Видаль Пеликорн спустился одним из первых вместе со своей спутницей, вокруг которой поднялась такая суматоха, словно она была звездой Голливуда, и как вслед за ней он сел в громадный черный лимузин с шофером в белой ливрее. Он спросил себя, собирается ли прекрасная Алиса отвезти его в какой-нибудь отель или же удостоить своим гостеприимством? И он понял, что размышлял вслух, когда Полина ответила ему:
– У Асторов более двух тысяч домов в штате Нью-Йорк. Можете быть уверены, она поселит его если не у себя, поскольку с учетом бракоразводного процесса это вопрос деликатный, то где-нибудь под рукой. Об отеле и речи быть не может, ведь там он мог бы столкнуться с вами!
– Хотелось бы мне знать, что я ей сделал? Она смотрит на меня так, словно я ее заклятый враг!
– Вы ее соперник, и она ненавидит вас тем сильнее, что в другое время и при других обстоятельствах она бы из кожи вон вылезла, чтобы соблазнить вас и приковать к своей колеснице. Если вы позволите мне дать вам совет, забудьте на время о своей дружбе. Либо я плохо знаю Алису, либо она бросит его, лишь когда вытянет все соки. Вот тогда вы сможете подобрать то, что останется от вашего египтолога.
– Я не собираюсь торчать здесь вечно, – жестко сказал Альдо.
– Она тоже, не сомневайтесь. Это слишком далеко от ее драгоценного Египта и обожаемой Европы. Как только сезон в Ньюпорте закончится, ручаюсь, она повезет своего песика в Париж, если только уже не сняла с него ошейник и не отправила подвывать куда-нибудь подальше!
Прозвучало это не слишком утешительно, но Альдо решил последовать совету и как можно скорее изгнать Адальбера из своих мыслей. Это было нелегко, однако ему следовало сохранять – помимо ясности мыслей! – свободу передвижения, ибо он находился на той же территории, что Алоизий Чезаре Риччи и (возможно!) драгоценности Венецианской колдуньи. Через несколько минут он уже катил в желтом такси в отель «Плаза» вместе с Жилем Вобреном, тогда как большой серый «Крайслер» – менее внушительный, чем черный лимузин! – с подобающим шофером увозил домой баронессу фон Этценберг. За машиной следовал багажный фургон, так как Полина, которую сопровождала еще и горничная, имела в своем распоряжении пусть не тридцать, но все же двенадцать чемоданов. Весьма нетипичный кортеж для скульптора. Ее мастерская, разумеется, сильно отличалась от мансард нищих художников на Монпарнасе или даже на Монмартре.
