– О, Берегонду предстоит ответить на целую кучу вопросов. А вот ваша забывчивость, князь, весьма удивительна. Я понимаю – капитан Итилиенского полка Фарамир может и не помнить в лицо всех своих солдат, но уж офицеров и сержантов-то, по идее, обязан… Внешность, повторяю, приметная…
– При чем тут Итилиенский полк?
– Ну как же – при чем? Видите ли, многие из воевавших в составе сего замечательного подразделения не вернулись по окончании войны домой, в Гондор. Особенно примечательно полное отсутствие вернувшихся офицеров и сержантов – общим числом до полусотни. Ну, часть наверняка погибла – время военное, – но ведь не все же!.. Как вы полагаете, князь, куда б они все могли подеваться – уж не к нам ли в Итилиен?
– Возможно, – равнодушно пожал плечами принц. – Только я об этом не имею ни малейшего представления.
– Вот именно, князь, вот именно: не имеете представления! Заметьте, остаться в Итилиене, с которым была связана их служба и где княжит любимый ими капитан (а вас в полку действительно любили – это ни для кого не секрет), вроде бы совершенно нормально и естественно. Только отчего-то ни один из них не приехал в Эмин-Арнен официально представиться и попроситься к вам на службу… Согласитесь, это не то что неестественно, это – весьма и весьма подозрительно! Логично предположить, что полк сохранился как единая дисциплинированная организация, только перешедшая на нелегальное положение, и теперь эти люди вынашивают планы вашего «освобождения». К чему это приведет – мы, кажется, уже обсудили.
– Ваши домыслы, капитан, весьма любопытны и по-своему логичны, однако если это все «доказательства» измены Берегонда, коими вы располагаете…
– Оставьте, князь, – досадливо поморщился Гепард, – мы ведь с вами не в суде присяжных! В настоящий момент меня волнуют не юридические закорючки, а истинная степень вины этого заговорщика-дилетанта. И тут сразу возникает вопрос: каким образом комендант, служивший в Минас-Тирите, в отряде Стражей Цитадели, мог выйти на контакт с сержантом Ранкорном, вольным стрелком, который всю войну безвылазно просидел в Итилиенских лесах? Значит, кто-то их познакомил (пусть даже заочно), и первый претендент здесь – вы, князь… Ну так все-таки: Берегонд действовал по своему почину или – что больше похоже на правду – выполнял ваше поручение?
«Вот и все, – понял Фарамир, – зачем же они послали тогда на связь именно Ранкорна – его ведь и в самом деле так легко опознать по словесному портрету… Словесные портреты сержантов – ох, и глубоко же они копают… И «Красный олень», видать, перекрыт куда плотнее, чем я думал… Мы проиграли вчистую, только платить нам придется разную цену: меня ждет продолжение почетного пленения, а капитана – мучительная смерть. Самое ужасное – я ничего не могу для него сделать: придется предоставить Берегонда его судьбе и жить дальше с несмываемым ощущением собственной подлости… Глупейшая иллюзия, будто с победившим врагом возможны какие-то соглашения. На таких «переговорах» в принципе невозможно что-либо выторговать – ни для себя, ни для других; все идет по единой схеме: «Что мое – то мое, а что твое – тоже мое». Вот потому-то и существует железный закон тайной войны: при любых обстоятельствах молчать либо отрицать все – вплоть до факта собственного существования. Признав свою роль в контактах с итилиенцами, я не спасу Берегонда и лишь ускорю гибель Грагера и его людей…»
Все это вихрем пронеслось в голове принца, прежде чем он поднял взгляд на Гепарда и твердо произнес:
– Я не имею ни малейшего представления о контактах коменданта с людьми из Итилиенского полка – если таковые и вправду имели место. Вам прекрасно известно, что мы с ним за все это время не обменялись и десятком фраз – этот человек как-никак убил моего отца.
– То есть, – сухо резюмировал контрразведчик, – вы не хотите избавить вашего человека… ну, если не от смерти, так хотя бы от пыток?
«Он знал, на что идет», – подумал Фарамир, а вслух ответил:
– Если тут и вправду имела место измена (в чем вы меня пока не убедили), капитан Берегонд должен понести суровую кару. – И затем, тщательно подбирая формулировки, закончил: – Я же готов поклясться тронами Валаров, что никогда не собирался – и не собираюсь – нарушить свое слово: обязательства перед сюзереном нерушимы.
– Поня-атно, – задумчиво протянул Гепард. – А вы что скажете, Йовин? Вы тоже готовы для пользы дела совершить предательство и отдать на съедение волкам своего человека? Впрочем, – усмехнулся он, – о чем я говорю… Ведь на дыбу попадет всего лишь какой-то офицер из простолюдинов; экая важность для особы королевской крови – ей-то самой в любом случае ничто не грозит!..
Среди многочисленных достоинств Йовин умение владеть лицом не значилось – она побледнела и беспомощно оглянулась на Фарамира. Гепард безошибочно нашел уязвимое место в их обороне: девушка была органически неспособна оставаться безучастной, когда рядом гибнет товарищ. «Молчи!» – взглядом приказал ей Фарамир, но было поздно.
– А теперь послушайте меня вы, оба! Меня совершенно не интересуют чьи-то признания – я не судья, а контрразведчик; мне нужны лишь сведения о дислокации бойцов из Итилиенского полка. Я не собираюсь убивать этих людей: моя цель – именно предотвратить кровопролитие… Уж тут вам придется поверить мне на слово – вы проиграли, и ничего иного вам не остается. Сведения эти я получу от вас, чего бы это ни стоило. Никто, разумеется, не вправе подвергнуть допросу третьей степени сестру короля Рохана – но уж зато присутствовать при пытках сданного вами Берегонда я ее заставлю от начала и до конца, клянусь молчанием Мандоса!
Принц между тем рассеянно играл пером, лежащим поверх неоконченной рукописи, не замечая того, что левый локоть его ненароком сдвинул на самый краешек стола недопитый бокал. Еще чуть-чуть, и бокал упадет на пол, Гепард непроизвольно повернет голову на звук – и тогда он перемахнет через стол, чтобы добраться до горла шефа контрразведки, а уж там – что черт пошлет… Но тут дверь распахнулась без стука, и в комнату стремительными шагами вошел лейтенант Белого отряда: двое рядовых застыли в полумраке коридора прямо за порогом. «И тут опоздал», – обреченно понял Фарамир, однако лейтенант, не удостоив его вниманием, беззвучно зашептал на ухо Гепарду нечто весьма того удивившее. «Мы продолжим нашу беседу минут через десять, князь», – бросил капитан уже через плечо, направляясь к двери. Лязгнул замок, прогрохотали, стремительно удаляясь, сапоги, и настала тишина – смутная и какая-то растерянная, будто бы сама осознающая свою предгрозовую мимолетность.
– Что ты там ищешь? – Она была на удивление спокойна, если не сказать – безмятежна.
– Что-нибудь вроде оружия.
– Да, это правильно… Надеюсь, и на мою долю тоже?
– Видишь, малыш, я втянул тебя во все это и не сумел уберечь…
– Глупости. Ты все делал верно. Фар, просто удача в этот раз была на их стороне.
– Давай прощаться?..
– Давай. Что бы ни случилось, у нас все же был этот месяц… Знаешь, это, наверное, зависть Валаров: мы с тобой получили слишком много счастья…
