Книга Маленькая торговка прозой, страница 76. Автор книги Даниэль Пеннак

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Маленькая торговка прозой»

Cтраница 76

– Я пришел сказать вам две вещи, господин Малоссен.

Смех на этом оборвался.

– Две вещи.

Что наглядно показывают два огромных пальца, разгибаемых у меня перед носом.

– Первое...

Он открывает портфель, достает оттуда рукопись, которую я ему дал, и бросает ее мне на колени.

– Прочитал я вашу вещицу: безнадежно, старик, бросайте вы это и чем скорее, тем лучше, иначе вас ждет жестокое разочарование.

(Браво! Как, однако, легко он справляется с моей работой.)

– Второе...

Он положил руки мне на плечи, посмотрел мне прямо в глаза, сделал небольшую паузу и продолжал:

– Вы слышали о деле Ж. Л. В., господин Малоссен?

(Что он хочет этим сказать?..)

– Немного.

– Этого мало. Меня оно очень заинтересовало. Читали вы хоть один роман Ж. Л. В.?

(«Читали» это не то слово, честно признаться...)

– Нет, конечно? Я тоже, до событий этих последних дней... Пошловато для таких утонченных умов, как наши: не так ли?

Он замолчал.

Замолчал, чтобы дать мне понять, что сейчас будет главное. Можно прервать любую речь, но только не такое молчание.

– Мы дети, господин Малоссен, вы и я... маленькие дети...

Последние секунды на размышление. Разминка чемпиона, готового выскочить на ринг.

– Когда человека убивают во время презентации последнего романа на глазах у бесчисленной толпы, самое малое, что можно сделать в его память, это прочесть упомянутый роман. Я это и сделал, господин Малоссен. Я прочел «Властелина денег» и все понял.

Я тоже, увы! Я, кажется, тоже начинаю понимать... Этот пожар, что кроется в недомолвках моего великана. Последние пригоршни энтузиазма доводят до предела давление в котле его нервной системы. От этого сердце закипает. Мускулы каменеют, кулаки сжимаются, щеки раскаляются докрасна, и тут я узнаю костюм – это костюм Ж. Л. В., тот самый, что был на мне в тот вечер во Дворце спорта, только на пять-шесть размеров больше, и причесан он, как Ж. Л. В., волосы подстрижены, зачесаны на прямой пробор и прилизаны, словом, гигантский «Конкорд» на недосягаемых высотах своей безупречности! И я знаю, что он мне сейчас скажет; он и в самом деле это говорит: он дает сигнал к смене караула, он – новый Ж. Л. В., он постиг секрет успеха своего предшественника, и он пойдет до конца, претворяя его в жизнь, так что джекпот международного книжного рынка начнет зашкаливать, именно так и не иначе; он будет проповедовать либеральный реализм, он посылает ко всем чертям «эгоцентрический субъективизм отечественной литературы» (sic!), он будет бороться за роман, котирующийся на бирже, и ничто не сможет его остановить, потому что «проявлять волю, господин Малоссен, значит желать того, чего и в самом деле хочешь!».

И он опускает свой массивный кулак на телефон, который только что зазвонил.

Сидя в кресле, стоящем на столе, вы можете сдерживать волны сожаления, стремящиеся излиться на отвергнутого автора, это возможно, я сам это делал. Но ураган, поднятый писателем, уверенным в близком успехе... посторонитесь! Никакая сила в мире не помешает крушению всех преград под напором иллюзий – они, в сущности, единственное, что нам нужно. Не вставайте на пути у этого потока, сидите смирно, будьте благоразумны, берегите силы... ждите, пока не наступит снова время для утешения.

Так я и сделал.

Я дал моему великану наораться вволю, выкрикивая лозунги либерального реализма. «Единственное достоинство: действовать! Единственный порок: не во всем преуспеть!» Позор на мою голову, он знает наизусть интервью Ж. Л. В.: «Я проиграл несколько сражений, господин Малоссен, но я всегда извлекаю из своих поражений уроки, которые ведут к конечной победе!»

При каждой реплике расстегивалась очередная пуговица на его жилете, слишком тесном для такого ликования.

– Писать значит считать, господин Малоссен, с буквой «с», как в слове «сделка» или «капуста»!

Он сорвал со стены портрет Талейрана-Перигора (ценное недвижимое имущество), поцеловал его взасос и, держа его перед собой в вытянутых руках, сказал:

– Дорогой князь, мы сколотим огромное, огромное, огромное... состояние!

Его конкордовские крылья встали дыбом, полы рубашки уже свободно развевались по воздуху.

– Люди, которые в принципе не читают, обычно выбирают одного автора, господин Малоссен, и этим автором буду я!

Он плакал от радости. Он опять превратился в дикого зверя, вырванного из привычной среды.

А я...

На своем троне...

Как пристыженный король...

Мне ничего не оставалось, как присутствовать при этом крушении, которое кое-кому казалось вознесением.

51

– Хай цзы мэнь е ань нань мань шуй. (Доброй ночи, дети, спите спокойно.)

– Маньмань шуйба, Бенжамен. (Ты тоже, Бенжамен.)

Вот так. Дети ныряют в свои постели после ежевечернего урока китайского. Это была идея Жереми: «Не нужно историй, Бен, лучше научи нас китайскому твоего Луссы». И еще глубокая мысль Клары: «В незнакомом языке – самые интересные истории этого мира». Лингвистический аппетит очень кстати проснулся в нашем бельвильском захолустье как раз с того времени, как лакированные утки стали вытеснять из витрин головы баранов, еще вчера безучастно глядевших на проходящих мимо. Лусса был прав, Бельвиль постепенно становится китайским; Королева Забо не ошиблась, китайцы уже здесь, и благодаря их книгам их души свили себе гнездо в книжной лавке «Дикие степи». Бельвиль – это География в подчинении у Истории: фабрика воспоминаний... И Бенжамен Малоссен, сидя на месте старого Тяня, обучает своих детей трем тонам этой непривычной музыки изгнанников. Дети слушают, повторяют, запоминают. В этот вечер была только одна заминка: Тереза вдруг восстала посреди комнаты. Она не поднялась, а именно восстала, вознеслась, как обелиск, вся прямая, угрожающе пошатнулась на своем невидимом пьедестале, трижды повращала глазами и, обретя наконец равновесие, произнесла тем бесцветным голосом, какой обычно появляется у нее в такие моменты:

– Дядюшка Тянь просил сказать вам, что он благополучно прибыл на место.

На что Жереми заметил:

– Две недели? Долго же он добирался!

Тереза сказала:

– Ему надо было повидать кое-кого.

И заключила:

– Жанина-Великанша и он всех вас обнимают.


* * *


Вот так. Это-Ангел спит, как положено при таком имени. Его будущее надежно, и ночи он тоже не боится: маленькая Верден охраняет его сон, да и Превосходный Джулиус всегда спит у колыбели.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация