В день, когда П'па Биа задал этот вопрос, шел дождь. И какой! Как раз подходящая погода, чтоб рассказывать историю своей жизни. П'па Биа и М'ма Биа слушали Африку, степенно покачивая головами.
– Значит, у тебя нет отца? – спросил П'па Биа, когда Африка окончил рассказ.
– Нет, отца нет.
– И матери нет? – спросила М'ма Биа.
– Нет, матери тоже нет.
Наступило неловкое молчание, потому что все трое одновременно подумали об одном и том же.
Так он и стал Африкой Н'Биа, последним ребенком П'па Биа и М'ма Биа, у которых до него было четырнадцать детей, ныне рассеявшихся по всем Африкам и по всем землям Иного Мира.
10
Да, но год от году все больше и больше падало деревьев. В лесу образовывались просветы. П'па Биа озабоченно морщил лоб.
– Не бойся, когда-нибудь будет же этому конец.
Однако М'ма Биа хорошо знала, что конца этому не будет.
В сезон дождей срубленные деревья сбрасывали в реки, текущие к морю. Однажды, когда Африка с Гориллой сидели на берегу реки и смотрели, как плывут ошкуренные стволы, Горилла тяжело вздохнула:
– Уже всего ничего осталось…
Чтоб отвлечь ее от тягостных мыслей, Африка спросил:
– А ты знаешь, что у тебя есть родич в Серой Африке?
– Низенький толстяк с приплюснутой башкой в Саванне? Да, знаю, – рассеянно ответила Горилла.
Молчание. И в молчании – мерный стук топоров.
– А вообще-то, все эти деревья, куда они деваются? – спросил Африка.
Горилла по-прежнему неотрывно смотрела на реку:
– Куда же им деваться? В Иной Мир, ясное дело!
И добавила, словно про себя:
– Ох, надо мне принять решение, нельзя больше тянуть, пора решаться!
– Мне тоже, – произнес странный голос совсем рядом.
Он звучал как гулкий невыразительный выдох, какой-то почти безголосый голос.
– Тебе-то какая беда? – спросила Горилла. – Ты ведь не на деревьях живешь!
– Вот именно, – объяснил Крокодил, – я живу в воде, а моя вода теперь набита твоими деревьями…
П'па Биа тоже принял решение:
– Все, – сказал он, – пора уходить.
– Почему? – спросил Африка.
П'па Биа повел его на опушку леса и указал на море сухой растрескавшейся земли, которое Африка когда-то пересек на грузовике (дни и ночи, нескончаемые дни и ночи).
– Вот, – сказал П'па Биа, – не так давно лес простирался до самого горизонта. А теперь все деревья повырубили. А когда нет деревьев, нет и дождя. Видишь, ничего не растет. Земля такая твердая, что собаке кость не зарыть.
Вдруг П'па Биа указал пальцем на что-то впереди.
– Смотри.
Африка посмотрел туда и увидел маленькую черную тварь, глянцевитую и свирепую, которая упрямо двигалась в сторону леса, занеся над головой изогнутый клинок.
– Даже Черный Скорпион не может вынести эту сушь!
П'па Биа умолк. Порыв горячего ветра поднял тучу пыли.
– Вот что скоро станет с нашей поляной…
Во рту у них было сухо.
– Все, – сказал П'па Биа, – пора уходить.
Глава 4. Иной мир
1
Вот так П'па Биа, М'ма Биа и их сын Африка оказались тут, у нас, в Ином Мире. У них был родственник в нашем городе. Родственник развернул газету и стал искать для П'па Биа работу. П'па Биа взялся бы за любую, но в газете говорилось, что нет почти никакой.
– Не беспокойся, – говорила М'ма Биа, – что-нибудь да найдется.
И однажды, в самом деле, родственник кое-что нашел.
– Вот, – сказал он, обводя шариковой ручкой одно из объявлений, – вот то, что тебе нужно!
И П'па Биа нанялся в городской зоопарк, в секцию «тропическая оранжерея».
– А что это за «тропическая оранжерея»? – спросил он родственника.
– Такая стеклянная клетка, где они держат деревья из наших краев, – объяснил тот.
Деревья были едва живы. П'па Биа их воскресил.
Африка никогда не забудет день, когда он впервые пришел в зоопарк. Он совершенно не представлял себе, что бы это могло быть.
– Сад зверей, – сказала М'ма Биа.
Африка не понимал, как это звери могут расти в саду. К тому же ему было грустно. Он тосковал по своей поляне и по Зеленой Африке. Среди стен нашего города ему было тесно, как в тюрьме. И так одиноко! Так одиноко…
Но только он миновал железные ворота зоопарка, его остановил знакомый голос:
– Привет, блошонок! Нашел меня все-таки? Ну да, я и знал, что найдешь.
Несколько секунд Африка стоял не в силах вымолвить ни слова. Слишком это было прекрасно. Он не верил глазам и ушам.
– Кастрюлик!
Да. Дромадер был тут – стоял перед ним в загоне, обнесенном сеткой.
– Кастрюлик! Что ты тут делаешь?
– Как видишь, тебя поджидаю. Ни единого шага не сделал с тех пор, как Тоа меня продал.
– Ни шага?
– Я же тебе обещал. Кто только ни пытался заставить меня идти, но все без толку: я с места не двинулся с тех пор, как мы расстались.
Африка, у которого сердце чуть не остановилось, все не мог опомниться.
– Но как же ты сюда-то попал?
Кастрюлик рассмеялся на свой лад, про себя:
– А что прикажешь делать скупщику с верблюдом-паралитиком?
Африка вздрогнул:
– Тебя же могли пристрелить!
– Да нет, что ты, скупщик меня просто перепродал!
– Кому?
– Какая разница? Другому скупщику… а тот опять перепродал.
– А потом?
– А потом, от скупщика к скупщику, я попал к поставщику зверей для зоопарка. А уж для него-то неподвижный дромадер – как раз то, что надо. Он за меня заплатил немалые деньги.
Дромадер снова рассмеялся про себя.
– На чем меня только не тащили сюда – на пароходе, на поезде, на грузовике, даже на подъемном кране! (В загон меня ставили подъемным краном.) Ни шага без тебя, блошонок! Ни единого шага не сделал!
«Я сейчас заплачу, – подумал Африка, – правда заплачу!»
– Но теперь-то можно и размяться! – вскричал Кастрюлик. И, подпрыгнув на месте, понесся галопом вдоль решетки, потом принялся валяться в пыли и наконец, удерживая равновесие на горбе, закрутился волчком, брыкая ногами в воздухе и смеясь во всю глотку.
