– Сегодня все будут в масках.
– В масках? Почему? Что-то похожее на венецианский бал?
Ксантия кивнула:
– Да.
Она убрала руки с изголодавшейся по ласке груди Хизер и
взяла с кровати искусно сделанную маску. Она представляла собой
мертвенно-бледное изображение овального человеческого лица, красивого,
непонятно, какого пола, с голубыми и розовыми цветами, нарисованными на щеках и
бровях. Позолоченные глазницы были направлены вверх. Левая из них начиналась из
распростертых крыльев золотой бабочки, усики которой образовывали огромные
ресницы.
Ксантия завязала маску на затылке Хизер, и той показалось,
что это уже не она. Только рот принадлежал ей; маска скрывала все лицо,
опускаясь до подбородка, и оставляла открытым только рот Хизер, блестящий и
темно-красный.
– Твои губы прекрасны, – пробормотала
Ксантия, – они готовы принять все, что угодно: еду, питье или части тела,
которым очень хочется, чтобы их сосали до взрывного завершения.
В следующий момент она уже аккуратно расправляла складки
плаща-домино, который набросила на плечи Хизер. Ее волосы скрывал капюшон,
украшенный золотыми кружевами, розовой газовой тканью, лентами и букетами
искусственных цветов. Все это обрамляло выглядывавшее оттуда мертвенно-белое
лицо, призрачное, тревожащее. От этого зрелища кровь стыла в жилах.
– Теперь ты анонимна. – Ксантия отступила,
чтобы осмотреть ее. – Хизер Логан исчезла, и вместо нее явилась та,
кем ты захочешь стать.
Глава 4
Это было самое необыкновенное сборище, на котором когда-либо
доводилось присутствовать Хизер. Просторный зал был залит светом люстр, грани
алмазных подвесок которых излучали все цвета радуги. Люстры с небольшими
интервалами свисали с изысканно разрисованного потолка, на котором обнаженная
Венера резвилась с двумя влюбленными купидонами с членами в возбужденном
состоянии, а стая белоснежных голубков начищала перышки и спаривалась вокруг
нее.
Сцена повторялась снова и снова в огромных, вставленных в
позолоченные рамы зеркалах итальянского дизайна и в стеклах массивных
французских окон, задрапированных кроваво-красной узорчатой тканью. Ламбрекены
на них являли собой тонкий образчик «обманок», то есть точных гипсовых имитаций
складок и расцветки занавесей. Даже толстые крученые шнуры и бахрома были
полной иллюзией.
Ощущая некоторую неловкость, с коктейлем «Маргарита» в руке,
Хизер задавалась вопросом: а были ли реальны и все эти мельтешащие вокруг или
разбившиеся на группки люди, восхищавшиеся причудливыми костюмами друг друга?
Человеческие лица, замененные лишенными всякого выражения, зловещими, слепыми
взглядами масок. Все были закутаны в черные плащи, наподобие ее собственного,
но под складками она могла разглядеть, что одеты они были принцами или
кардиналами эпохи Возрождения, шлюхами или королевами, гориллами или фавнами,
были тут и египетские божества, и средневековые трубадуры.
Один натянул на голову парик горгоны Медузы, другой щеголял
в плюмаже из перьев. Некоторые были полностью одеты, другие полуобнажены,
однако, как она про себя отметила, их костюмы были довольно скромными. Но
тогда, размышляла она, то же самое люди могли думать и о ней, не догадываясь,
что под парчой вечернего туалета она была абсолютно голой. Стоило слегка
задрать юбку, и на всеобщее обозрение явились бы оба полушария ее зада. А
зрителям спереди открылась бы густая курчавая поросль, скрывающая глубокую щель
промеж розовых пухлых губок, набухших в нетерпеливом ожидании. И ей хотелось
сделать это – выставить себя напоказ; ее пугало и отталкивало собственное
непреодолимое желание.
– Ты разочарована? Ты думала, что будешь участвовать в
оргии? – прошептал ей кто-то на ухо.
Она обернулась, но не могла разглядеть черты лица мужчины за
маской пурпурного бархата под треуголкой. Но не важно. Голос все равно
оставался знакомым.
– Я ничего не ожидала, Андре, – сказала
она. – Это напоминает мне сцену из «Амадея», когда юный Моцарт
думает, что видит умершего отца. Почему эти маски вызывают какую-то тревогу?
Он хмыкнул и забросил полу своего плаща через плечо. Под ним
на нем был пестрый костюм Арлекина, очень тесное трико подчеркивало
внушительный бугор в том месте, где сходились его бедра. Под зачарованным
взглядом Хизер, казалось, он становился еще больше.
«Может, он надевает специальные плавки, как у танцовщиков
балета? – подумала она. – Тогда у него там должно быть очень
тесно».
Его рука оказалась на ее обнаженной руке, от этого легкого
прикосновения у нее все оборвалось внутри.
– Маскарад! Венецианская знать развлекалась на таких
сборищах, используя их для запретных связей. Раз ты в маске – значит инкогнито.
И с согласия партнера ты можешь позволить себе все, что угодно. Обратного хода
нет.
– И сегодня вечером тоже так будет?
Он ухмыльнулся:
– Это только прелюдия, чтобы убедиться, что все гости
неузнаваемы. Сейчас они плотно закусят, хорошо выпьют, но не слишком, а затем
займутся поисками наслаждений, ведь именно поэтому они здесь. Никто не
обменивается фамилиями или адресами. Ты можешь назвать свое настоящее имя, если
хочешь, или назваться иначе, как тебе вздумается. Никто не интересуется делами
другого. Пары не подбираются, по крайней мере пока что. А к концу пребывания?
Кто знает? Хотя создание постоянных союзов не приветствуется.
– Это все гости? – У Хизер с трудом укладывалось в
голове, что может быть столько богатых и все же одиноких душ, жаждавших
исполнения своих сокровенных желаний.
– Да нет, гостей всего человек двадцать, включая тебя и
Джулию. Все остальные – это помощники, которые делают так, чтобы люди
чувствовали себя счастливыми.
– Они это делают из любви?
– И из любви, и за деньги, но могу заверить тебя, что
им нравится эта работа.
Он предложил ей руку, и она робко оперлась на нее. Они
начали пробираться через зал к накрытым столам. Даже лакеи были в масках, хотя
на них были шелковые чулки и пышные ливреи. Подобранные по высокому росту,
форме ног и размеру гениталий, они были одеты в напудренные парики,
небесно-голубые куртки с массивными серебряными аксельбантами и серебряным
шитьем на накладных карманах на жилетах. Подвязки с кисточками были закреплены
на коленях их облегающих малиновых бриджей, подчеркивающих форму и размеры их
выпуклостей между ног. Не только у них были большие выпуклости. Все самцы без
исключения отвечали этим требованиям.
«Впечатляет!» – отметила Хизер, увидев этот мини-полк
племенных жеребцов.
– Хороши, не правда ли? Ксантия самолично отбирала их,
причем самыми разными способами. Она получает огромное удовольствие, когда они
кончают ей в сложенные ладони. Я частенько видел, как она этим занимается. Еще
ей нравится, когда кончают прямо ей в рот. Она просто обожает вкус спермы. Она
говорит, что у нее солоноватый вкус, как у говяжьих бульонных кубиков, хотя в
этом я с ней не согласен.
