– Я хочу, чтобы ты полизал ее, – сказала
она. – Попроси меня хорошенько, чтобы я тебе позволила делать это.
– Я очень хочу этого. О да, позвольте мне, –
умолял он. Его лицо было покрыто капельками пота.
Джулия села так, что он мог слизывать ее соки и ласкать
губами твердый клитор. Он лизал ее вагину, покусывал ее, всасывал половые губы
в рот. Его язык стал работать быстрее, ее чувства вышли из-под контроля, она
запрокинула голову и, лаская соски грудей обеими руками, бурно кончила. Джулия,
пока ее тело еще содрогалось в судорогах, села на его напряженный член. Ее
внутренние мышцы крепко обхватили его. Совершая круговые движения, она как
можно глубже насадилась на него, поглотив своим телом весь до последнего дюйма.
Его пенис взорвался в ней нескончаемым потоком семени.
* * *
Хизер проснулась, отразив своими глазами яркий солнечный
свет. Она была бодрой, чувствовала себя хорошо, только очень голодная. Не
ощущалось никакой головной боли, что было удивительно, принимая во внимание то,
что вчера она была сильно навеселе. Набросив на плечи шелковый халат (старые
привычки трудно умирают, и она никак не могла привыкнуть к тому, что можно по
собственной комнате ходить в чем мать родила), она вышла на балкон.
Клочья тумана еще цеплялись за верхушки деревьев, исчезая у
нее на глазах. Все вокруг сияло, обещая жаркий день. Внизу открывался очень
живописный вид на парк. Расположенные террасами многоцветные клумбы лежали на
фоне зеленых лужаек. Зеркало плавательного бассейна выглядело как упавший на
землю кусочек неба. Ландшафт казался преувеличенно ярким, как будто с ее глаз
спала пелена и она все видела более ясно, чем раньше. Вчерашняя ночь усилила
все ее чувства: зрение, обоняние, осязание, слух.
У бассейна она разглядела бронзовую от загара фигуру,
которая подняла руку и помахала ей.
– Спускайся, – позвала Ксантия, – сегодня
чудесное утро. Завтрак подадут сюда.
Вокруг Хизер никого не видела. Ей было любопытно, где все
гости Ксантии. Интересно, они тоже получали сеансы какого-нибудь «лечения»
ночью? Она покопалась в ящике комода, в который сложила нижнее белье, нашла
свой черный купальник. Он был сделан из блестящей ткани, спина оставалась
открытой. Большие вырезы на бедрах создавали впечатление необыкновенно длинных
ног. После душа она натянула его на себя и разгладила эластичный материал по
всему телу. Потом запихнула в пляжную сумку бутылочку кокосового масла, книжку,
которую надеялась почитать, набросила на плечи большое полотенце, поправила солнечные
очки и пошла вниз.
Лакей указал дорогу. Она прошла через оранжерею с влажным
воздухом и буйной тропической растительностью, которая была обставлена
старинной мебелью викторианской эпохи из чугунного литья, покрашенной в зеленый
цвет. Через французские двери она вышла на террасу. Хизер очень волновалась
перед встречей с хозяйкой дома при безжалостном свете дня. Когда она вчера
закрыла глаза и уснула, Ксантия была с ней, обнаженная, теплая, обнимающая ее и
гладящая тонкими пальцами ее волосы. Было невозможно угадать, когда она ушла от
Хизер, но, похоже, что в саду она уже некоторое время. Сильный аромат турецкого
кофе пощекотал ноздри Хизер, когда она ступила на плитки террасы. Они уже были
теплыми, и она подумала, что к полудню они еще более разогреются и станут
невыносимо горячими. Плитки были выложены в испанском стиле, ароматный
корнуоллский воздух ласкал полутропические растения, которые росли в каменных
кадках и свисали с подвесных корзин. Хизер любила Испанию, у нее там даже была
вилла, поэтому у Ксантии она чувствовала себя как дома.
Ксантия лежала около края бассейна. На ней не было ничего,
кроме подобия трусиков, маленького треугольника материи, раскрашенной под
леопарда, который еле прикрывал только бугорок Венеры. Не было видно ни одного
лобкового волосика, хотя должно было, настолько был узеньким этот кусочек
материи.
Ксантия, приподнявшись на локте в шезлонге, правильно
истолковала ее взгляд, засмеялась и сказала:
– Я пользуюсь древнеегипетским секретным средством.
Фараоны любили, когда их возлюбленные были без волос. Я наношу его только на
линию бикини. Мне нравится, когда половые губы выглядывают из мехового
гнездышка, но мой купальный костюм выглядит более привлекательно без волос,
торчащих слева и справа. Хочешь, я и тебя намажу?
Хизер покраснела. Она не могла привыкнуть к откровенной
манере Ксантии излагать свои мысли, хотя прошлой ночью они и видели друг друга
мастурбирующими.
– Нет, спасибо, – ответила она, занимая свободный
шезлонг. – Я не ношу бикини.
– О, ты должна, а еще лучше, ничего. Нет ничего более
неприглядного, чем участки не загоревшего тела, остающиеся от купальника.
Загорать нужно целиком, а иначе не стоит и начинать. – Ксантия всегда
говорила в категоричной форме. С ней очень было трудно не соглашаться. – Я
никогда не загораю, если не могу полностью раздеться.
– А мне по-прежнему нравятся цельные купальники, –
смиренно ответила Хизер. – Во всяком случае, у меня все равно с собой
больше ничего нет.
– Нет проблем, – сказала Ксантия и, покопавшись в
своей огромной холщовой сумке, вытащила магазинную упаковку с надписью
«Харродс» на пластике. – На, примерь. Я его еще не надевала.
«О Боже! Никаких не осталось отговорок», – подумала
Хизер, озираясь вокруг.
– Я надену его в помещении, а потом выйду, хорошо?
– Нет никакой необходимости, – твердо заявила
Ксантия и смерила стройную фигурку девушки тем взглядом, которые обычно
ассоциируются с развратными мужчинами. – Мы здесь пока одни, кроме
слуг, а они в счет не идут. Кроме того, мне до смерти хочется опять увидеть
тебя голенькую, дорогая. Ты так прекрасна!
«Я не могу отказать ей», – подумала Хизер, снимая
бретельки с плеч.
Солнце обожгло ее незакрытую кожу, особенно те участки,
которые никогда не видели солнечного света. В неожиданном порыве протеста
(против чего? против кого? против ее матери или против монашенок в монастырской
школе, где она училась?) Хизер сняла оставшуюся часть купальника и отбросила
его в сторону.
– Браво! – вскричала Ксантия.
– На бис! – произнес мужской голос, и она увидела
Андре, стоявшего на террасе и аплодировавшего.
Было слишком поздно и глупо прятаться. Отвернув лицо, Хизер
вынула из целлофановой упаковки крохотный треугольник и натягивала трусики на
себя до тех пор, пока они не прикрыли лобок, а их задняя часть не скрылась
между ее ягодицами, образуя две тоненьких полоски на бедрах. Давление,
оказываемое трусиками на потайные части, заставило Хизер задрожать. Это
ощущение усилилось, когда она, посмотрев вниз, увидела торчащие волосики. Она
знала, что Ксантия права: надо загорать совсем голой. Она завистливо взглянула
на то место, где во всей своей красе лежала хозяйка дома. Ее золотистая,
загорелая кожа блестела от нанесенного масла, темная полоска пластика
прикрывала глаза, волосы были высоко заколоты, только несколько колечек вилось
на висках. Она пошевелилась, как гибкая тигрица, и повернулась так, что были
отлично видны ее красивая, стройная спина, мальчишеская попка, длинные прямые
ноги. Приподнявшись на локтях, она не спускала с Хизер глаз.
