«Он естественен, – была ее последняя связная
мысль. – Какая находка!»
– Это прекрасно, прекрасно! – прохрипела она,
выгибая спину и прижимаясь к его рту. Она не узнавала собственного голоса,
полностью отдаваясь удовольствию приближающегося оргазма.
Одна волна, вторая, третья, четвертая, каждая более сильная,
чем предыдущая. Она парила все выше и выше. Ксантия грубо вцепилась в волосы
Джейсона, в то время как он замер между ее ног. Прикосновения его языка были
столь верными, а удовольствие таким острым! Ее возбуждение достигло максимума,
она, трясясь и дергаясь, издала громкий крик и почувствовала, что Джейсон в
последний момент вставил пальцы в ее вагину, с тем чтобы позволить ее стенкам
сдавить их, когда волна спазмов прокатилась по ее телу. Шум стоял в ушах
Джейсона, кровь пульсировала в его члене. Прижимая Ксантию к кушетке, он одним
резким движением вошел в нее. Она была уже совсем мокрая и, приподняв слегка таз,
дала ему полностью погрузиться в нее, ощущая, как его твердая, как камень,
плоть заполнила ее всю. Она извивалась под ним, желая продлить удовольствие и
насладиться восхитительным чувством, но ее влагалище было настолько узким, что
это было последней каплей переполнявшего его возбуждения, и он обильно кончил.
Он без сил вытянулся на ее теле, прижавшись лицом к ее шее.
Когда он наконец смог поднять голову и взглянуть на нее, первое, что он увидел,
были ее смеющиеся зеленые глаза и алые губы, скривившиеся в снисходительной
улыбке.
– Я бы дала тебе восемь из десяти возможных очков за
это представление, – пробормотала она, выбираясь из-под него и поглаживая
его спину, опускаясь по всей ее длине к ягодицам. – И поскольку ты
такой способный ученик, я думаю, нам надо попробовать опять. А ты как считаешь?
Глава 2
Сквозь портьеры, скрывавшие окно, медленно просачивался
утренний свет. Солнечные лучи осторожно скользили по белоснежным стенам
спальни, светлому ковру и белой кровати, на которой, укрывшись пуховым одеялом,
спала молодая женщина. Тепло утреннего солнца нежно ласкало ее кожу и
вспыхивало яркими искрами в распущенных темно-каштановых волосах.
Она глубоко вздохнула и прикрыла глаза рукой, пытаясь
отогнать наступающий день. Бесполезно. Она уже проснулась и ясно сознавала, что
от жестокой правды никуда не уйдешь: в двуспальной кровати она спала одна.
Чарльз ушел навсегда. Ощущение потери угнетало ее, но боли не было.
Сначала ее это встревожило. Она до сих пор не понимала,
почему она не испытывает никаких эмоций и откуда взялась внутри ее эта пустота.
Хотя, если подумать, ее жизнь в замужестве не изобиловала эмоциями. Она –
традиционная жена, красивое приложение к карьере мужа. В то же время, будучи
молодым перспективным дизайнером интерьеров, в ту пору она стремилась найти
себе покровителя. И Чарльз был для нее скорее отцом, чем мужем. Чарльз Логан
оказался именно тем женихом, кандидатура которого была полностью одобрена ее
матерью.
– Дорогая, он прекрасный человек! – воскликнула
она после того, как Хизер продемонстрировала ей свое обручальное кольцо с
бриллиантами и рубинами. – Он красив, у него хорошие манеры, и плюс
ко всему он еще и знаменитый архитектор. Ну не правда ли, тебе по-настоящему
повезло. Я всегда мечтала о том, чтобы ты вышла замуж за такого человека. Он
мне так напоминает твоего отца.
«Именно поэтому он и понравился мне, – подумала Хизер,
повернувшись на спину и закинув за голову руки. – Все остальные мои
попытки построить какие-либо отношения с мужчинами заканчивались полным крахом.
А с тех пор, как я овдовела, вокруг меня кишат одни акулы, так называемые
друзья Чарльза, готовые в любую минуту утешить меня. Чтобы скрыться от их
назойливого внимания, я уехала в дом моей матери, надеясь найти там покой и
тишину. Покой? Тишина? Только не с моей матерью, которая только и делает, что
действует мне на нервы своими постоянными заботами». Овдовев очень рано, Хизер
оказалась в непривычной для себя ситуации. И ее мать, воспользовавшись
растерянностью дочери, взяла все в свои руки и настояла на том, чтобы Хизер
пожила некоторое время у нее дома, пока не пройдет боль утраты, которую она не
испытывала.
«Я просто бесчувственная стерва», – подумала Хизер.
Все эти выражения соболезнования и сочувственные взгляды
порядком ей надоели. Конечно, она всем благодарна за проявленную к ней доброту.
О да, ее окружили вниманием и заботой, словно она была инвалидом. Да, ей
действительно не хватало Чарльза. Однако если она и испытывала хоть что-то
после его смерти, так это чувство облегчения. Хизер вспомнила их брачную ночь,
проведенную за городом в чудовищном замке, построенном в псевдоелизаветинском
стиле, пример старательно выполненного уродства, на которое не пожалели ни сил,
ни денег. Одна из множества похожих как две капли воды друг на друга гостиниц,
рассчитанных на нуворишей, у которых больше денег, чем вкуса. Ее дизайнеры с
безразличием перепутали разные периоды, что очень обижало начитанную Хизер.
Таким образом, новобрачные заняли викторианский свадебный номер с огромной
кроватью и позолоченной мебелью, весь увешанный репродукциями, такими же
притворными, как и ее замужество. Это не был брак по любви, и они оба знали об
этом, хотя в глубине души у нее еще теплились идеалистические мысли. Она была
романтической, мечтательной особой, привыкшей жить в мире книг. Она надеялась,
что замужество воплотит многие ее мечты в жизнь. Но этого не случилось. Чарльз
был здорово пьян, когда лег в постель. Она понимала, что он много выпил, но не
думала, что так много. Она пришла после ванной, надушенная, в прозрачной ночной
рубашке и белье от Жанет Ригер, волосы ее струились по плечам. Она с
нетерпением ждала его, желание и страх боролись в ней.
– Боже! Я, кажется, выпил немножко лишнего, –
признался он, повалившись на кровать. – Но не важно. Надо заниматься
делом.
Он расстегнул свою шелковую пижаму и, к ее изумлению, начал,
стиснув яйца одной рукой, массировать член другой.
Даже сейчас память возбудила ее. А тогда она беспокойно
двигалась, опуская свою ночную рубашку и обнажая грудь, лаская себя, причем ее
пальцы дрожали при каждом соприкосновении, трогая свои соски, так что они
поднялись и стали твердыми. Загадочная и тревожащая боль ощущалась между ног.
Она взглянула на член Чарльза. Он оттягивал на нем кожу так, что из складок
долгой плоти появлялась округлая головка, которая увеличивалась, краснела и
пульсировала. Для нее было очевидным, что он сосредоточился на том, чтобы
заставить свой орган увеличиться. Ей хотелось взять его руками, прикоснуться к
нему губами, ласкать его, сосать его. Ее соски торчали, ее трепещущая вульва
вся истекала соками. Ее голова кружилась от фантастических желаний: ей
хотелось, чтобы он тоже сосал ее, чтобы он ласкал ее промежность, которая
настойчиво болела, чтобы его пальцы и губы прикасались к соскам. Она хотела
ощущать его руки везде, в самых потаенных местах ее тела.
– Чарльз, – выдохнула, почти простонала она и
потянулась к нему. Ее руки коснулись кончика его члена, и она почувствовала,
как он напряжен и подрагивает.
