К ней подошел денди с волосами, черными как смоль, и
темно-карими глазами. Он был одет в темно-красный бархатный пиджак, жилет
канареечного цвета и тесные брюки. Они были такими узкими, что его бугор
выпирал и очень выделялся. Он внимательно оглядел ее с ног до головы и спросил
с французским акцентом:
– Добро пожаловать, мадемуазель. Но кто вы? Любовница
Джонсона или корабельная проститутка?
Брэд окаменел, его голос звучал ровно и холодно:
– Ваше поведение оскорбительно, мсье.
Денди неприятно засмеялся, продолжая рассматривать Хизер:
– Оскорбительно? Как можно оскорбить такую, как она,
сэр? Очевидно, что она пришла сюда в поисках клиента.
– Леди со мной, – холодно сказал Брэд,
демонстрируя безукоризненные манеры. Он обнял Хизер за
плечи: – Пойдем, дорогая. Это не место для тебя. Да и этот господин
тебе не компания. – Он саркастически подчеркнул последние слова.
Француз вспыхнул, его щека дернулась:
– Возьмите свои слова назад, – прошипел он, –
или я вызову вас!
– В любое время я к вашим услугам. – Брэд
говорил четко и пугающе спокойно. – Выбор оружия за вами. Рапиры или
пистолеты. Но вы сделаете ошибку, остановив свой выбор на любом из них, так как
я отлично владею и тем и другим.
– Вы отказываетесь принести мне извинения? – В
голосе француза звучала и надежда, и ярость.
– Да, сэр.
– Тогда мои секунданты навестят вас, когда прибудем в
Новый Орлеан.
Брэд медленно с презрением оглядел его сверху вниз и
произнес:
– Действительно? А я думаю, что это вы должны принести
извинения. – Он отступил, выдвигая Хизер на передний план, и
добавил: – Позвольте представить мою жену, миссис Джонсон. Мы
поженились несколько часов назад.
У француза перехватило дыхание.
– Мадам, тысяча извинений! – воскликнул он,
смутившись. – Я не имел ни малейшего представления! Простите меня.
«Бедный мальчик», – подумала она.
Он был очень недурен собой, а ее суровый муж так жестоко с
ним обошелся. Но как он быстро бросился на защиту ее чести!
Эта мысль пронзила ее до мозга костей, и она очень захотела
остаться с ним наедине, хотя он и мог быть таким безжалостным.
– Ваши извинения приняты, мсье, – милостиво
ответила она.
Француз поклонился и поднес ее руку к своим губам. Брэд
насмешливо за этим наблюдал.
– Прошу меня извинить, господа, – коротко сказал
он, обращаясь к другим игрокам, небрежно бросил несколько купюр на стол среди
карт и фишек. – Надеюсь, мы доиграем завтра.
Они поклонились. Он тоже поклонился, взял Хизер под руку и
направился с ней к выходу из курительной комнаты. Приятное выражение немедленно
исчезло с его лица.
– Какого черта ты ходишь за мной? Это не место для
леди, – раздраженно сказал он. – Я мог убить этого щенка из-за
твоей глупости.
– Ты имеешь в виду дуэль? Ты мог отказаться! – Ее
сердце усиленно билось от его близости.
– Я джентльмен. Я не могу не принять вызова. Ты вела
себя крайне безответственно.
Хизер была захвачена врасплох, но безбоязненно продолжала
играть свою роль гордой и храброй красавицы.
– Не пытайтесь командовать мной, сэр, – резко
ответила она. – Вы во всем сами виноваты. Так нельзя обращаться с
невестой. Бросаете меня одну ради игры с какими-то прощелыгами!
Брэд улыбнулся. На смену гневу пришло выражение такого
жгучего желания, что у нее подогнулись ноги. Под укрытием колонны он притянул
ее к себе и припал своим ртом к ее губам. Его поцелуй был поцелуем опытного
мужчины. Он целовал ее губы, податливую плоть за ними, его язык погружался
внутрь и ласкал кончик ее языка. Хизер совсем размякла, она чувствовала, как
тает в его объятиях. Она мечтала только об одном, чтобы он съел ее всю, без
остатка. Он прижался своими длинными ногами к ее ногам. Даже принимая во внимание
ограничения, которые накладывал обруч, надетый на нее под юбкой, и его тесные
брюки, Хизер ощущала трущийся об нее твердый член.
– Пойдем в постель, – прошептал он. Его усы
щекотали ее шею, когда он склонился поцеловать ее. – Я ждал этого
момента многие годы, когда впервые увидел, как ты, босоногая, бегала по
хлопковым плантациям своего отца. Ты тогда была двенадцатилетним ребенком, но я
поклялся себе, что наступит тот день, когда я овладею тобой.
– Что за язык, мистер Джонсон! – Она старалась
казаться возмущенной, но на самом деле хотела его, как никого другого.
Он с выражением раскаяния на лице саркастически сказал:
– Примите мои глубочайшие извинения, миссис Джонсон.
Он быстрым маршем провел ее через салон, и они прошли в свою
каюту. Она была пуста.
– А где Мамми? – сразу спросила Хизер.
– Я предоставил ей свободный вечер и дал денег
достаточно, чтобы развлечься. Эта ночь принадлежит только нам двоим. Никто не
должен мешать нам. Сегодня я покажу, как люблю тебя. – Он говорил
низким и хриплым голосом, неподдельно, по-американски растягивая
слова. – Я мог бы провести с тобой в постели две недели. Я хочу
изучить каждый дюйм тебя и внутри, и снаружи. Ты испорченная, изматывающая
красивая маленькая сучка. Слишком долго ты мучила меня. Делая вид, что
ненавидишь меня, ты вдохновляла на отказы других женщин.
– Ты должен дать мне время. – Хизер пыталась
отклониться, но ее груди сами тянулись к нему, клитор дрожал. – Мамми
должна помочь мне раздеться.
– Не разыгрывай из себя недотрогу, – прикрикнул
он. Его умелые пальцы стали одну за другой расстегивать перламутровые пуговицы
у нее на спине. – Тебе, кроме меня, никто для этого не нужен. Черт
побери! Ты же не девственница. Ты же была замужем за Эдвардом Карфортом, не так
ли?
– Мы провели вместе только одну ночь, а потом он ушел
на войну и был убит. Он был всего лишь мальчиком. Он никогда не занимался этим
прежде. Для меня все было тоже в первый раз. Мне было больно, и я тогда
подумала, что если это была та самая тайна любви, то ее сильно
перехвалили. – Хизер дала себя повернуть, чтобы ему было удобнее
справляться с пуговицами.
– Бедная девочка, – хохотнул он, и она ощутила
щеточку его усов на своей голой шее. Его руки тем временем завершили свою
работу, и платье соскользнуло к ее ногам.
– Значит, ты с ним и не кончила? Ты понимаешь, о чем я,
не так ли? Я уверен, ты себя ласкала?
Он прижимался к ней сзади. Он снял с нее кружевную сорочку и
положил свои руки на выступающие над тугим корсетом груди. Его умелые пальцы
слегка ущипнули затвердевшие соски. Хизер выгнула спину, не в силах удержаться,
чтобы не прижаться задом к возбужденному фаллосу.
Хизер старалась держать себя в руках. Она не должна
выглядеть слишком несдержанной. По роли она была чувственной женщиной, которая
никогда не испытывала удовлетворения с мужчиной и не могла уступить своему
безумному желанию просто подставить ему задницу, как сука на жаре.
