– Что такое этот Деннис Риди? – прошептала она. Фред блаженно поерзал. – Твердый орешек? Несговорчивый? Что он из себя представляет?
– Да вроде нормальный мужик. – Фред только раз имел дело с Риди на затоплении района в Далласе. Человек неприветливый, но справедливый. С незначительными поправками принял почти все оценки причиненного ущерба.
Эди стянула с Фреда штаны.
– Вечером просмотрим наши заявления, – сказала она. – На случай, если Риди устроит нам проверку.
– А как с Щелкунчиком?
– Предоставь это мне. Мы проведем репетицию.
– Что ты делаешь? – Фред чуть не упал.
– А ты не видишь? Мистер Риди привезет наш чек?
В блаженном оцепенении Фред уставился на женскую макушку. Чьи-то пальцы перебирают ее шелковистые волосы. Это же его пальцы, судя по знакомым кольцам – золотому обручальному и выпускному из Университета Небраски. Фред старался сохранить ясность восприятия. Сейчас не время для отстраненных переживаний, в этот долгожданный момент нужны острота чувств и полный контроль тела.
Оценщик пытался изгнать из головы тревогу и муки совести, чтобы расчистить путь предстоящему восторгу. Он глубоко вздохнул. В шкафу пахло гардениями и плесенью – гардероб Нерии Торрес, сохранившийся после побега с профессором, весьма отсырел во время шторма. Фред задыхался, чего не скажешь о его жизненно важном органе.
Боднув Фреда в живот, Эди для устойчивости прислонила партнера к стенке шкафа. Страховщик выпустил ее волосы и в восторге вцепился обезьяньей хваткой в перекладину с вешалками. На его запрокинутое лицо свешивался рукав шелкового свадебного платья.
Внезапно возникло унизительное воспоминание о том, что произошло в прошлый раз на полу в гостиной, когда им помешал Щелкунчик. Чтобы подобное не повторилось, Фред крепко ухватился за ручку дверцы.
Эди внизу притормозила и повторила вопрос:
– Риди привезет расчетный чек?
– Н-нет. Его всегда присылают из Омахи.
– Черт!
Фред не понял: он услышал или ощутил, как Эди произнесла это слово. Главное – что она не остановилась.
Августин вернулся к пикапу, но Бонни и губернатора там не оказалось. Он нашел их в нескольких кварталах, позади разрушенного дома. Стоя на коленях у бассейна, Сцинк вылавливал из протухшей воды толстомордых бурых жаб и распихивал по карманам. Бонни отмахивалась от комаров, чернильным облаком роившихся перед ее лицом.
Августин передал новости о черном джипе.
– Где это – Калуса-драйв? – спросил Сцинк.
– Мне нарисовали план.
– Мы сейчас поедем? – поинтересовалась Бонни.
– Завтра, – ответил Сцинк. – При свете дня.
Заночевать решили здесь же и на пустыре из обломков развели костер. Неподалеку мигал еще один костерок, разведенный в бочке сезонниками из Огайо. Двое подошли узнать, не найдется ли крэка. Августин пугнул их, небрежно засветив пистолет. Сцинк с жабами скрылся в зарослях пальметто.
– Что такое ДМТ?
[49]
– спросила Бонни.
– Был такой модный наркотик на Уолл-стрит, – ответил Августин. – Мы его не застали.
– Губернатор говорит, что сушит жабий яд и курит его. Действует как химический штамм ДМТ.
– Я, пожалуй, ограничусь пивом.
Августин достал из кабины два спальных мешка, встряхнул и расстелил у костра.
– Извините за прошлую ночь, – сказала Бонни.
– Будет вам. – Можно подумать, это самая большая ошибка в ее жизни.
– Сама не знаю, что со мной происходит.
Августин подбросил хворосту в костер и сел на спальник по-турецки.
– С вами все в порядке. Вы до ужаса нормальны. Идите сюда. – Он обнял Бонни, и ей стало хорошо и спокойно. – Могу отвезти вас в аэропорт.
– Нет!
– Потому что завтра вы уже впутаетесь глубже некуда.
– Я этого и хочу. Макс получил свою порцию приключений, теперь моя очередь.
Из кустарника донесся гнусавый вопль, перешедший в жуткий хохот. Начинается, подумал Августин. Бонни напряглась в его объятьях.
– Я не уеду, – твердо сказала она. – Ни за что.
Августин приподнял ей подбородок:
– Это нездоровый человек. Он надевал шоковый ошейник на вашего мужа, а теперь балдеет от лягушачьей слизи. Он творил такое, о чем лучше не знать. Возможно, и убивал.
– Он хоть во что-то верит.
– О господи, Бонни…
– Тогда почему вы здесь? Если он так опасен и такой ненормальный…
– Никто не говорит, что он ненормальный.
– Ответьте на вопрос, сеньор Эррера.
Августин прищурился на огонь.
– Это же очевидно: у меня самого не все дома.
Бонни прижалась теснее. Интересно, почему ей так нравится непредсказуемость и импульсивность этих малознакомых людей – полной противоположности человека, за которого она вышла замуж. Макс исключительно надежен, но в нем нет глубины, нет загадки. Пять минут с ним – и знаешь наизусть всё его меню.
– Наверное, я взбунтовалась, – сказала Бонни. – Только не знаю, против чего. Со мной это впервые.
Августин покаялся, что устроил представление с черепами. Какая женщина устоит против таких чар? Бонни тихо рассмеялась.
– Нет, серьезно, – продолжил Августин, – у нас с вами совершенно разные ситуации. У вас муж и впереди вся жизнь. Мне же больше нечем заняться, я ничего не теряю, влезая в это дело.
– А дядины звери?
– Давно разбежались. И потом, Майами не самое плохое место для обезьян. Выживут. – Он помолчал и грустно добавил: – Вот из-за буйвола мне паршиво.
– Нет смысла разбираться в мотивах друг друга, – сказала Бонни.
Они оба вполне взрослые, зрелые, весьма разумные люди и знают, что делают, даже если не понимают – почему.
Из кустарника вырвался очередной пронзительный вопль.
– Он ведь мог и не брать нас с собой, – сказала Бонни, вглядываясь в заросли.
– Точно.
Августин решился и спросил Бонни, любит ли она мужа по-настоящему.
– Не знаю, – не задумываясь, ответила она. – Вот так.
Неожиданно из кустов вывалился по пояс голый, но взмокший от пота губернатор. Его трясло, здоровый глаз сверкал редиской, а стеклянный съехал на сторону, обнажив желтую кость глазницы. Бонни подхватила Сцинка под руку.
– Пропади она пропадом, – хрипел он. – Поганая жаба попалась.
Навыки Сцинка в выделении токсина и подготовки его к ингаляции вызывали большие сомнения. Судя по его нынешнему состоянию, фармакологию он провалил.
