Странахэн встал и сказал, что пора идти, пока не вернулся Чаз со своей подругой.
– Погоди. Давай оставим ему еще подарочек.
Джои сверлила взглядом один из зонтиков мужа, стоявший в углу.
– Ни в коем случае, – отрезал Странахэн.
– Мик, ну давай, а?
– У него и так уже нервишки шалят, уверяю тебя.
Джои притворно надулась, следуя за ним к двери.
– Можно я хоть поливальную установку не буду выключать?
– Таймер снаружи?
– На стене подсобки, – кивнула она. – Он и не подумает, что мы проникли в дом.
– Тогда черт с тобой, конечно, – разрешил Странахэн. – Если тебе так приятнее.
– Сойдет пока, – сказала Джои и включила сигнализацию.
Рикка отметила, что Чаз ужасно выглядит.
– Я мало спал, – пробормотал он.
– Это потому что меня не было рядом, чтобы вымотать тебя до смерти.
– Ни свет ни заря позвонил какой-то псих.
– Сопун? – спросила Рикка. – Мне они постоянно звонят.
– Нет. Просто псих. – При мысли о загадочном телефонном звонке у Чаза вспотели ладони.
Рикка спросила, подумал ли он насчет отпевания Джои.
– Да что с тобой такое? – разозлился он. – Я же сказал, что ненавижу похороны. Поставь свечку за упокой, если тебе от этого полегчает.
– Необязательно же всю страну созывать, – настаивала Рикка. – Просто арендуй похоронный зал, пригласи священника сказать пару слов. Может, кто-то из ее друзей тоже захочет разделить свое горе.
Чаз пялился в окно.
– Это важно, котик, – сказала она. – Чтобы со всем покончить.
Он презрительно выдохнул, пуская незримые кольца дыма.
– Одна глава твоей жизни закончилась, – продолжала Рикка, – а другая только начинается.
«Господи, – подумал Чаз. – Она деликатна, как грыжа».
– Кроме того, это будет выглядеть нехорошо, если ты ничего не сделаешь в память о Джои. Как будто тебе все равно, что она умерла.
В этом был резон. В конце концов, наверное, для виду придется заказать службу. Странно, что детектив Ролвааг не потребовал еще и этого.
Гнусный сукин сын, шантажист. Наверняка это он звонил.
– Чаз, ты меня слушаешь? – спросила Рикка.
– А что, у меня есть выбор?
Она грустно вздохнула:
– Милый, я здесь только ради тебя.
«Именно, – подумал Чаз. – Здесь, там и везде».
– Может, я закажу службу попозже, – сказал он. – Через пару недель.
«Как только закончится весь этот кошмар», – подумал он.
Пока он ходил в банк, Рикка сидела в машине. Позже, за ланчем, она стала допытываться, что было в бумажном пакете.
– Драгоценности, – ответил Чаз. – Я положил их в сейф.
– Драгоценности твоей жены?
– Нет, Лиз Тейлор. Она попросила меня их придержать.
– Злиться необязательно, – сказала Рикка.
Чаз выдавил извинения:
– У меня миллион дел на уме.
– Хочешь, ко мне поедем? Устроим показ мод. Мне только что прислали новую коробку стрингов из Рио.
– Не сегодня, конфетка. Мне надо отвезти кучу мусора на окружную свалку.
Рикка замерла с полной вилкой лингвини
[30]
на полпути ко рту.
– Можно уточнить? Ты предпочитаешь отправиться на помойку, а не в постель?
– Расслабься, детка, – сказал Чаз. – Это не так просто.
По крайней мере, он надеялся, что не так.
Двенадцать
На обратном пути в Майами Джои подумала о том, как в последний раз занималась с мужем сексом, в их каюте на «Герцогине солнца»: до полета за борт – меньше пяти часов. Она не припоминала никаких странностей в поведении Чаза в постели – он был, как обычно, ненасытен и неутомим. Она пришла в бешенство, поняв, что он мог беззаветно предаваться страсти, зная, что еще до полуночи убьет свою партнершу по наслаждениям.
– Объясни мне кое-что насчет мужчин, – сказала она Мику Странахэну, – потому что я на самом деле не понимаю.
– Вперед.
– Мы с Чазом занимались этим на корабле, когда собирались к ужину. В тот самый вечер, когда он пытался меня убить!
– Как будто все в ажуре.
– Именно, – сказала Джои. – Да как у него вообще встал?
– По-моему, это называется «разделение».
– Ты сам так делал?
– Изредка, – ответил Странахэн.
– С примерами, пожалуйста.
– Ну… – нерешительно начал он, – однажды я занимался любовью с женщиной за сорок пять минут до того, как съехал с ее квартиры.
– И ты знал, что уезжаешь?
– Нуда. Я уже снял свою.
– А она понятия не имела?
– Видимо, нет, – сказал Странахэн, – если судить по ее реакции.
Джои внимательно наблюдала за ним.
– Ну? Рассказывай дальше. Отправиться в постель – это была твоя идея или ее?
– Говорят, это снимает стресс, и, господь свидетель, мне это было необходимо.
– Да ладно тебе, – сказала она, – ты просто хотел ее попробовать в последний раз.
– Может, и так.
– Все мужики – жлобы.
Странахэн следил за дорогой.
– Так или иначе, я бы никогда не выбросил женщину за борт после дикого секса. И даже после домашнего секса.
– Слова истинного джентльмена.
– Если позволишь, твой муж…
– Не называй его больше так. Пожалуйста.
– Хорошо, – сказал Странахэн. – Так вот, если позволишь, Чаз на световые годы хуже обычного мужского жлобства. Он бессердечный кретин, и не надо об этом забывать.
Джои устало вжалась в кресло.
– Как это называется, когда начинаешь сам себя ненавидеть?
– Напрасная трата энергии.
– Нет. Наверное, самоненавистничество. У меня в голове так и гудят все эти вопросы. «О чем ты думала, Джои?» «Почему ты его не раскусила?» «Как ты мирилась со всеми его шашнями?» У меня серьезные проблемы с самоуважением, Мик.
Она ощутила, как его рука легко коснулась ее щеки. Он проверял, не плачет ли она.
