– Я просто пошутил. – Такого разговора он не репетировал.
– Это не было похоже на шутку.
– Но я все-таки шутил, – упорствовал Чаз. – Вы наверняка скандинав.
Ролвааг тихо закрыл портфель.
– Я вас не шантажирую, мистер Перроне.
– Разумеется, нет.
– Но вам все равно следует вести себя осторожнее, – сказал детектив, вставая. – Осторожнее, чем вы вели себя до сих пор.
Восемнадцать
Джои сражалась со списком требований шантажиста, но на самом деле она от Чаза Перроне хотела – не считая вечных адских мук – ответов на два вопроса:
а) Почему ты на мне женился?
б) Почему ты пытался меня убить?
– Выбери число, – посоветовал Мик Странахэн. – Предполагается, что мы вымогаем у него деньги, так? Сколько он вообще сможет наскрести?
– Чтоб я знала. – Джои отвернулась и уставилась в окно.
Фламинго – лагерь рыбаков в Национальном парке Эверглейдс, на южной оконечности материковой Флориды. Только одна дорога вела сюда, двухполосная, щебеночно-ас-фальтовая, она прорезала тридцать восемь миль нетронутых кустарников, кипарисов и зарослей меч-травы. Хотя они мчались в полной темноте, Джои ощущала биение невидимой жизни со всех сторон. После Майами тишина казалась такой мягкой, а ночь такой всеобъемлющей, что Джои не могла сосредоточиться на деталях шантажа. Чем глубже они въезжали в Эверглейдс, тем меньше и абсурднее казался ей Чаз Перроне.
Странахэн оставил «субурбан» рядом с пучком капустных пальм возле палаточного лагеря у пристани. Было уже около десяти вечера, и большинство туристов, спасаясь от насекомых, ретировались в свои спальные мешки. Мик попытался настроить радио в машине, но сигнал шел с помехами.
Джои рассказала, что никогда раньше не была в парке.
– Чаз не хотел меня брать. Говорил, это слишком напоминает ему работу. Думаю, на самом деле его пугали насекомые.
– Насекомые.
– Особенно москиты, – продолжала она. – И еще проблемы со змеями – он боялся, что его укусит мокасиновая змея. Дома он тренировался впрыскивать противозмеиную сыворотку в грейпфруты.
– Слушай, он неправильно выбрал работу, – заметил Странахэн. – Ты когда-нибудь спрашивала почему? Как он вообще дошел до жизни такой?
Джои всегда считала, что ее муж заблудился в магистратуре.
– Я хотел спросить, – сказал Странахэн, – кто такой Сэмюэл Дж. Хаммернат?
– Какой-то богатый деревенщина, приятель Чаза. Я видела его на свадьбе, – ответила Джои. – А что? Он-то тут при чем?
– Я сделал пару звонков по поводу «хаммера». Это «Фермы Хаммерната» купили его твоему муженьку.
Джои не знала, с какой стати мистер Хаммернат купил Чазу новехонький внедорожник.
– И ты только сейчас мне об этом сказал? Кому ты звонил?
– Друзьям, которые занимаются такими вещами – проверкой бумаг. Друзьям из правоохранительных органов, – ответил Странахэн. – Помнишь, я говорил, что все беды от жадности? Думаю, Чаз заключил какую-то грязную сделку с Хаммернатом, а ты, возможно, перебежала им дорогу.
– Но как? Что я сделала?
Странахэн изложил Джои свои догадки; она заинтересовалась, но не поверила.
– Кто-нибудь когда-нибудь слышал о биологе-жулике? – спросила она.
– Кто-нибудь когда-нибудь слышал о биологе, у которого есть телохранитель? – возразил он.
Джои признала, что довод весомый. Ее удивил – и раздразнил – рассказ Мика о том, что теперь ее мужа защищают наемные мускулы.
– Слушай, бывают копы-взяточники, – продолжал Странахэн, – судьи, которые закрывают дела, врачи, которые химичат со страховками. Или ты хочешь сказать, что Чаз слишком невинен, чтобы продаться, – и это парень, который столкнул тебя в океан на верную смерть?
«Он прав, – подумала Джои. – Этот придурок определенно способен на что угодно». Она придвинулась ближе и положила руку на колено Мика. Он поцеловал ее в макушку, но она почувствовала, что он напряжен. Он показал на мотель:
– Твоя комната на втором этаже. Не выходи, пока не посвечу тебе фонариком.
– Три раза. Я помню.
Они наблюдали, как пара енотов проскользнула в лагерь и вынырнула оттуда через пару секунд с буханкой хлеба и пакетиком чипсов «Доритос».
– Мы же собираемся напугать его до полусмерти? – спросил Странахэн.
– Точно. Закрутить гайки.
– Ну так и черт с ним. Давай потребуем полмиллиона.
– О господи, – засмеялась Джои, – но у Чаза нет таких денег.
– Спорим, он знает кое-кого, у кого они есть?
Они взяли «гранд-маркиз»: Тул сказал, что «хаммер» почти светится в темноте. Ред велел им сохранять хладнокровие несмотря ни на что. Выслушать парня и пообещать, что подумают над его словами.
– Не умничай, – предупредил Ред Чаза. – И никого не трогай, – сказал он Тулу, – пока, во всяком случае. Как только выясним, чего хочет этот сукин сын, решим, что с ним делать.
Они собирались приехать во Фламинго пораньше и найти место, где Тул мог бы спрятаться, но задержались, поскольку до того, как они вырулили на основную магистраль, Тул опять сделал привал. Чаз не стал возражать. Он остался в машине, где тренировался выхватывать кольт из-за пояса, а Тул надел лабораторный халат размером с палатку и потопал в больницу «Неземное поместье».
Морин сидела и смотрела телевизор. Она причесалась и наложила капельку румян на щеки.
– Посмотрите, кто пришел, – обрадовалась она. – Возьми стул. Ларри Кинг берет интервью у Джулии Эндрюс
[43]
. Она просто куколка.
– Я принес тебе кое-что на ужин. – Тул поставил накрытую тарелку на тумбочку у кровати. – Не такое чтоб горячее. У них тут микроволновки нигде нету?
– Ерунда, спасибо, Эрл. – Морин подняла крышку. – Пахнет просто замечательно. Что это?
– Ээ-э, цыпленок. Называется «болотный цыпленок».
– Доктор сказал мне избегать жареной пищи, но я, честно говоря, не вижу в ней вреда. Я же все равно умираю, верно?
Она взяла кусочек жареного аллигатора и попробовала.
– Здорово, а? – спросил Тул.
Морин энергично покивала, продолжая жевать. И жевать.
– Та еда, которой нас тут кормят, просто сущий кошмар, – прошептала она. – Свежая птица – настоящее пиршество.
– Хорошо, что понравилось. Ладно, мне пора.
– Уже? Пожалуйста, останься, поговорим.
