Глава 1
— Так ты придешь, дорогая? Я буду ждать. И не вздумай
прислать кого-нибудь из своих сопливых помощниц, я обижусь! — В слащавом
голосе Тэга Педры проскользнули жалостливые нотки. — Мне нужна лично ты,
лапочка!
Прижав телефонную трубку плечом к щеке, Тамзин Лоуренс
рассеянно слушала его болтовню и продолжала просматривать фотографии, лежавшие
на столе.
Одна из них показалась ей наиболее удачной для обложки
следующего номера журнала. У девушки, запечатленной на ней, были высокие скулы,
впалые, как у балерины, щеки, пустые бесстыжие глазки и пухленький сексуальный
ротик, который так и хотелось поцеловать. Поймав себя на этой мысли, Тамзин
вздохнула: Боже, что же с ней происходит в последнее время, откуда эти
нездоровые желания? Она всегда считала себя гетеросексуалкой.
— Когда состоится эта тусовка? — спросила она,
стараясь выиграть время, и была вознаграждена отчаянным стоном.
— Ты не хуже меня это знаешь, лапочка! Разумеется, в
эту субботу. Не дай Бог, снова повалит снег! Это спутает мне все карты! В
непогоду публики всегда бывает меньше, чем обычно.
— Не самое удачное ты выбрал, однако, время для
демонстрации новых моделей, — заметила Тамзин, морща лоб и перелистывая
еженедельник. Отметка об этом мероприятии в нем имелась. — Признаться, я
не ожидала, что ты так скоро устроишь очередной показ.
— Это благотворительная акция. Сейчас модно
демонстрировать добрую волю и благие намерения. Весь сбор пойдет в фонд
Королевского общества защиты животных.
Интонация Тэга обрела взволнованность примадонны, делящейся
творческими планами.
— Я арендовал демонстрационный зал в «Найтсбридже».
Цена билета — двадцать пять фунтов, включая выпивку и закуску. Для тебя,
разумеется, вход бесплатный, моя радость!
— Не знаю, смогу ли я вырваться, — неуверенно
сказала Тамзин. — Нужно успеть подготовить следующий номер до
рождественских каникул, сроки поджимают, а работать некому: Кейт слегла с
гриппом, Аманда забеременела.
— Залетела наконец-то? Слава Богу! Это удовольствие,
как я понимаю, обошлось им с Сэмом в кругленькую сумму.
Тамзин улыбнулась, представив, как Тэг приглаживает свой
завитой белобрысый кокон, стараясь не испортить при этом свою супермодную
прическу.
— Что может быть дороже ребенка? — заметила она с
укором. — Впрочем, тебе затраты на детей не грозят.
— Мои дети — это мои новые фасоны, лапочка! Ты
непременно должна прийти на этот показ. Я настаиваю! Послушай, Тамзин, ты ведь
знаешь, как это для меня важно! И не только в плане благотворительности. Мне
нужна реклама. Ты давно обещала опубликовать статью о моем творчестве в
«Химере». Я так устал! Мне нужна моральная поддержка! А Бен, как назло, бросил
меня, мерзавец!
— Как, опять? — Тамзин никогда не принимала
всерьез его стенания по поводу очередной размолвки с любовником.
— Да, представь себе! И на этот раз — навсегда. Все
кончено! Как говорится, финита, капут! Твоя бедная старая подружка снова
одинока.
Он почти рыдал, но Тамзин привыкла к его истерикам. Тэг был
славный малый, но чересчур навязчив, ему требовалось непременно поплакаться
кому-то в жилетку. У него постоянно возникали проблемы с любовниками, с
моделями, с изготовителями его костюмов, с сотрудниками или с журналистами. Он
вечно переживал из-за пустяков и делился с Тамзин своими тревогами и
опасениями, не находил себе покоя, ожидая публикации снимков его последних
работ в «Вог» или в «Эль», с трепетом ждал заметок и статей о своих творческих
поисках и находках.
Тэг был, безусловно, талантлив. В настоящий момент на Тамзин
было надето одно из его творений — коротенькая юбочка из серебристого люрекса,
самым выгодным образом подчеркивающая стройность ее талии и крутизну бедер.
Она еще не появлялась в этой обновке перед Тимом и могла
только предполагать, как он отреагирует на нее. Скорее всего чертовски
возбудится, особенно если она наденет с юбкой чулки, подтяжки и пояс, а также
трусики с вырезом в промежности. Разумеется, он не одобрит ее намерение
появиться в таком виде на людях, — в последнее время его собственнические
настроения начинали ее бесить. Тамзин не привыкла, чтобы ей указывали, что ей
следует надевать и с кем общаться. Она привыкла к самостоятельности за время,
минувшее после разрыва с Мартином. Правда, подаренное им кольцо она сохранила,
на память об их неудачной помолвке.
Она присела на сиденье вертящегося стула, обитое коричневой
кожей, и скрестила ноги в черных колготках и в туфлях на низком каблуке. Ей не
требовались добавочные дюймы к ее высокому росту. Тэг даже умолял ее выступить
в каком-нибудь из его показов в качестве манекенщицы, — ее длинные
стройные ноги приводили его в восторг, и он взахлеб убеждал ее, что она рождена
для подиума.
Продолжая рассматривать фотографии, Тамзин время от времени
бросала в трубку «да», «нет» или «неужели?», пока терпение ее не иссякло и она
не сказала:
— Извини, Тэг, мне звонят по другому телефону. Я тебе
перезвоню. Пока!
Ей действительно позвонил Тим. Уверенным мужественным
голосом он сообщил, что заказал на вечер столик в ресторане, и обещал заехать
за ней в восемь часов.
— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — спросил
он. — У тебя уставший голос. Я не переутомил тебя прошлой ночью?
Тамзин зевнула, прикрыв ладошкой рот, и подняла глаза к
потолку: его самоуверенность начинала ее раздражать. Тим искренне верил, что
может завоевать сердце женщины, доводя ее в постели до изнеможения.
— Нет, просто у меня сейчас аврал, — ответила
она. — Нужно успеть закончить работу до праздников.
— Тогда не буду тебе мешать. До встречи. Я тебя люблю!
— Пока, Тим!
Тамзин поспешно положила трубку на рычаг, испытывая
неловкость от собственной черствости и многозначительного молчания Тима после
ее последних слов, в котором ощущался немой упрек. Но она не могла заставить
себя произнести те же слова в конце разговора, потому что не была уверена в
глубине и искренности своих чувств к нему. Его голос больше не вызывал
резонанса в глубине ее женского существа, не отдавался сладким томлением в
клиторе, не пробуждал в ней вожделения. Поужинать сегодня вместе было его
затеей, он решил таким образом отметить шесть месяцев со дня их знакомства.
Их свидания проходили главным образом в постели, на публике
они появлялись редко. Что же ее не устраивало в Тиме? Быть может, его очевидная
прямолинейность в сексе, отсутствие у него желания как-то разнообразить их
совокупления? Он даже не задумывался над тем, устраивает ли ее его кавалерийский
подход к соитию.
