Между тем возбуждение в зале достигло апогея, запахло духами
и пачулями, женщины пришли в неистовство, мужчины ревели в экстазе. Инга обняла
Тамзин за талию и увлекла в какой-то темный проход. Вскоре они очутились на
винтовой лестнице и поднялись в комнату, освещенную холодным лунным светом,
проникающим в окно.
— Я не могла спокойно смотреть, как Алекс использует
твой темперамент в своих эгоистических интересах. Он кончил, мерзавец, а каково
теперь тебе? Бедняжка, позволь мне тебя утешить! — промурлыкала Инга и
включила ночник.
Поводя бедрами, она достала из красного лакированного
шкафчика ларец и поставила его на столик. Тамзин подошла к нему, чтобы
заглянуть внутрь, и спросила:
— С кем тебе больше нравится развлекаться — с мужчинами
или с женщинами?
— Откровенно говоря, я никому не могу отдать
предпочтение. У женщин свои прелести, у мужчин — свои. Мне нравится ласкать
стройные женские тела, проникать в их тайные пещеры, сосать груди и клитор. Но
я обожаю и мужские сильные тела, их странные инструменты, способные принести
нам, женщинам, столько радости. Здесь у меня есть все необходимое для
развлечения. Взгляни!
— Боже мой, какая прелесть! — воскликнула Тамзин,
откинув инкрустированную крышку ларца.
На шелковой подушечке лежали вибраторы разных форм, цветов и
размеров.
— С такими игрушками можно обойтись и без
мужчины, — сказала Инга. — Между прочим, придумали их давным-давно,
много столетий тому назад. Они всегда были у женщины под рукой и скрашивали ее
одиночество.
Тамзин сама частенько пользовалась подобными
приспособлениями. А теперь они были ей необходимы — разгоряченное ласками
Алекса, но не удовлетворенное им тело взывало о внимании. В промежности
хлюпало, влагалище требовало наполнения чем-то твердым. Инга предложила ей
воспользоваться резиновым фаллосом с насечкой и огромной головкой. Но Тамзин
предпочла ему вибратор со специальной насадкой для возбуждения клитора.
Сжав прибор в кулаке, она улеглась на обитый плюшем диванчик
желтого цвета. Инга села рядом и, расстегнув у нее на груди тунику, стала играть
с сосками. Тамзин закусила губу и учащенно задышала. Соски ее отвердели, цветок
наслаждения испускал призывный аромат. Она нажала на кнопку и начала водить
концом прибора по клитору, закрыв от удовольствия глаза.
Инга не дотрагивалась до нее, а просто наблюдала и
мастурбировала.
Спальня наполнилась ароматами естественных соков двух
прекрасных женщин. Тихо жужжал вибратор, деловито раздражая головку клитора
Тамзин, повизгивающей в экстазе. Шумно втягивая чувственными ноздрями воздух,
Инга ловко орудовала пальчиками. Тамзин пронзительно вскрикнула и откинулась на
подушку, ослепленная головокружительным оргазмом. Инга кончила, слабо
взвизгнув, и умолкла, погрузившись в нирвану. Тишину комнатки нарушали только
отдаленные голоса, доносившиеся из гостиной.
Но вот из мрака возникла какая-то фигура, и Тамзин очутилась
в чьих-то крепких объятиях, уткнувшись лицом в гладкие лацканы фрака.
— Добрый вечер, — пророкотал голое повелителя, и
мороз пробежал у нее по коже.
— Это вы? Как? Почему? — взволнованно воскликнула
она, не в силах подобрать нужные слова, чтобы выразить охватившие ее эмоции.
— Ты ничего не забыла? — строго спросил они сжал
руками ее запястья.
— Добрый вечер, мой господин, — прошептала она,
чувствуя, как задергался клитор и сжался задний проход.
— Вот так-то оно лучше! — Он отпустил ее и,
оттолкнув, метнулся к двери. Когда она открылась, в комнату ворвались музыка и
смех. Яркий свет упал на его лицо — оно по-прежнему было в маске. Тамзин
оцепенела. Дверь захлопнулась, и в спальне снова воцарилась тягостная тишина.
— Занятий по гимнастике завтра утром не будет, —
сказала Астрид, когда Тамзин собралась покинуть спальню Инги, едва держась на
ногах после совокуплений с Лансом, еще двумя мужчинами, имен которых она не
запомнила, Ингой, Марией и примкнувшим к ним позже Алексом. Участвовал ли в
оргии кто-то еще, она точно не знала.
— Почему? — спросила она, припадая спиной к
дверному косяку и оглядывая поле сексуального сражения. Повсюду валялись
предметы одежды, в углах продолжали дергаться обнаженные тела — парами или в
экстазе свального греха. Слышались судорожные вздохи, крики, стоны. Пахло
спермой.
— В половине десятого ты должна быть в конюшне, —
сказала Астрид, на удивление свежая, несмотря на бурную активность, проявленную
во время продолжительного группового соития.
Тамзин втянула носом затхлый воздух и покачала головой. В
душу ее закралось сомнение. Ароматы конюшни ее не вдохновляли. Ей захотелось
поскорее уйти, выпить чашечку кофе и лечь спать. На то, чтобы принять ванну, у
нее не осталось сил. Она с трудом добралась до своего номера и рухнула на
кровать.
— Привет, это я — раздался голос неутомимого Алекса. Он
прошмыгнул в дверь и нырнул под одеяло.
— Я устала, — простонала Тамзин. — И хочу
спать.
— Я решил сделать тебе сюрприз, дорогая, и кое в чем покаяться, —
прохрипел Алекс, деловито раздвигая ей ноги коленом и стаскивая тунику через
голову.
— О чем ты говоришь? Не понимаю, — прижимаясь к
нему, спросила Тамзин. — Ой!
Алекс засадил ей свой неутомимый фаллос и начал работать
торсом, приговаривая:
— Я решил сознаться во всех своих грехах на страницах
твоего журнала, птичка! Я дам тебе обширное интервью. Это станет сенсацией.
— Прекрасно, я очень рада, — ответила Тамзин, шире
раздвинув ноги.
Алекс продолжал пыхтеть, но ее это не раздражало, она успела
привыкнуть к тому, что его член чаще других проникал в ее влагалище. Засыпая,
она представляла себе эффектную обложку «Химеры» с фотографией Алекса.
— Доброе утро, мисс! — приветствовал ее на другое
утро Кевлин, нахально ухмыляясь. — Вы сегодня рано встали! Но вид у вас
бодрый.
— У тебя, случайно, нет аспирина? У меня разламывается
с похмелья голова.
— Сейчас я вас вылечу! — сказал молодой человек и,
достав упаковку лекарства из аптечки, растворил таблетку в воде.
С благодарностью беря у него стакан, Тамзин подумала, что
он, несомненно, очень привлекательный парень. Но даже он не мог удовлетворить
ненасытную Марию: вчера в спальне Инги та показывала настоящие чудеса
изобретательности и неутомимости в сексе.
Солнечный свет лился широким потоком в высокие стрельчатые
окна, в его косых лучах сновали крохотные пылинки. В конюшне пахло сеном,
опилками и лошадьми. Тамзин прошла к стойлу — дружелюбная кобыла высунула
голову и уткнулась мокрым носом в ее ладонь. Обернувшись к Кевлину, чтобы
спросить у него, какая из лошадей ей предназначается, Тамзин увидела, что он
потирает ладонью ширинку.
