– А с баблом-то что теперь?
– Он хочет долю, нам придется делиться. Слава богу, он знает только про один лотерейный билет. Так что, типа… сколько будет треть от четырнадцати миллионов?
Пухл начал напряженно делить в уме:
– Четыре с чем-то. Четыре и пять, четыре и шесть…
– Значит, это и будет его часть. Пока он не пронюхал про несчастный второй билет.
Пухла затошнило. Четыре с половиной миллиона баксов какой-то тупой деревенщине! Это неправильно. Да грешно это просто, вот что.
– Шантаж какой-то, – сердито буркнул Бод. Сложно отрицать серьезность их положения. Спасение белой Америки подождет – сначала им надо спастись самим. – И вот еще что, – сказал он Пухлу, – твоя дорогая блондиночка тоже в деле.
– Только не Эмбер. Быть не может.
– – Что, думаешь, Фингалу мозгов бы хватило выдумать это дерьмо? Да малец собственный хрен салатными щипцами не найдет.
– Все равно.
Пухлу не хотелось верить, что Эмбер сговорилась с Фингалом. С какой стати ей быть с ним, думал он, когда она может получить меня?
Бод Геззер приказал ему надеть что-нибудь.
– Пока твой хуй не поджарился.
– Но я весь горю. Потрогай, как горячо. – Он шлепнул опухшую крабью руку на палубу лодки.
– Нет уж, спасибо. – Бод отступил. Внезапно его осенило. – Сегодня понедельник, так?
– Нашел у кого спрашивать.
Бод забарабанил пальцами по планширу.
– У нас целый день до того, как стартует Фингалова мамаша. Если мы, скажем, рванем прямо сейчас – отгоним эту штуковину обратно к шоссе, вскочим в грузовик и смоемся? Завтра к обеду будем уже в Таллахасси.
Пухл хорьком уставился из шорт Эмбер:
– А как же кассета?
– По пути на север остановимся у трейлера. Найдем чертову пленку и сожжем. Сожжем всю машину, если надо будет, как «миату» того засранца.
– Фан-бля-тастика. – Смешок Пухла прозвучал как сухой хрип. Ему не терпелось свалить с убогого острова. – Бросим подлого ублюдка гнить здесь. Чувак, мне это нравится!
– И ее заодно.
– Ну нет уж!
– Так будет лучше, – сказал Бод Геззер.
– Но я ее еще не выебал! Не отсосала даже!
– Брось. Давай грузить лодку.
– Чувак, время у нас будет, если поторопимся. Времени хватит – обоим обломится.
Боду стоило похерить идею, но вместо этого он позволил ей блуждать в своем воображении. Его захватило видение голой Эмбер на коленях.
– Свяжем бритоголового, – предложил Пухл. – Каждый по разу вставит девчонке, а потом дадим деру.
– А она на это пойдет? – Бода смущало изнасилование белой женщины. Хуже того – это тяжкое преступление.
– А прикинь, что это ее единственный способ сделать отсюда ноги. Тогда она пойдет на это, можешь не сомневаться.
– Дело говоришь, – заметил Бод.
Это был исторический момент – у Пухла приключился настоящий мозговой штурм. Он вскарабкался на «Настояшшую любофь» за пакетом с клеем.
Бод услышал шаги и развернулся. Лучше бы он стоял наготове со своей «береттой» – но он не стоял.
Перед ним возникла Эмбер в камуфляжном комбинезоне с наполовину расстегнутой сверху молнией, волосы после купания были прилизаны и блестели.
– Не могу найти Фингала, – сказала она.
– Какая неприятность! – Пухл с вожделением таращился через отверстие в ее форменных шортах.
Бод Геззер сухо изложил ей план, сообщил ее цену за транспортировку обратно на Киз. Она не зарыдала, не сбежала, не взбесилась. Ее лицо осталось совершенно нейтральным, от чего оба гопника прониклись ложным ожиданием. Пухл выбрался из лодки, походка его приобрела упругость.
– Снимай эти нелепые штаны с головы, – сказала Эмбер.
Бода на мгновение отвлек краб, вцепившийся в Пухлову руку, – ему показалось, что тот пошевелился.
Эмбер повторила:
– Снимай. Выглядишь как извращенец.
– Слушаюсь вас, – ответствовал Пухл и шагнул к ней. Тогда-то он и заметил кольт-«питон»-357. Свой кольт. Его билет «Лотто», удача всей его жизни, все его роковое будущее, – в руках обозленной детки из «Ухарей».
– Твою бога душу… – пробормотал он.
Бодеан Геззер поразился, как быстро все разваливается – из-за какого-то невезения, слепой похоти и тупости.
– Нюхни еще клея, – посоветовал он компаньону. – Посмотрим, что еще ты сможешь проебать.
Эмбер выстрелила в землю у ног Пухла. Пуля швырнула песок ему на лодыжки и голени. Пухл рванул с головы и отбросил оранжевые штанишки.
– Спасибо, – сказала Эмбер. – Так что вы, ребята, сделали с Фингалом?
– Ничего, – ответили они, сначала Бод, потом Пухл.
Никто из них и не догадывался, что Фингал сейчас ровно в ста двадцати семи шагах от них обмочился от полного ужаса.
Двадцать четыре
Направляя дробовик, Том Кроум писал про себя передовицу:
Неизвестный кассир из круглосуточного магазина был насмерть застрелен в понедельник во время странного нападения на отдаленном острове во Флорида-Киз.
Полиция сообщает, что на жертву, очевидно, врасплох напали из засады, пока жертва облегчалась в мангровой чаще. За убийство первой степени арестован 35-летний Томас Пэйн Кроум, газетный репортер, пропавший без вести и считавшийся погибшим.
Коллеги отзываются о Кроуме как о ветреном «нелюдиме» со скверным характером. Один из его бывших редакторов сказал, что «его нисколько не удивляет» это обвинение в убийстве.
Кроум заставил Фингала поднять руки. Джолейн Фортунс приказала мальчишке и пальцем не шевелить.
– Но я описался, – пискнул он.
– Надеюсь, сегодня это будет у тебя самый яркий момент дня.
Фингал бешено заморгал.
Кроум вмешался:
– Ну хорошо, Прыщ, где лотерейный билет?
– У меня его н-нету. – Взгляд Фингала метался от «ремингтона» к темному полукругу, расплывающемуся на его штанах. – Можно мне хоть заправиться?
– Нет, нельзя, – сурово отрезала Джолейн. – Хочу, чтобы твоя маленькая белая висюлька была там, где есть, болталась на свежем воздухе, чтобы мы могли ее отстрелить при надобности.
Казалось, кассир вот-вот разревется.
– Но, Джолейн, у меня нет вашего билета. Я не знаю, что они с ним сделали, богом клянусь.
Джолейн повернулась к Кроуму:
