Ну вот, опять!
Когда Делинко нашарил в траве свой фонарик, тот сперва не зажигался — пришлось его потрясти. Наконец лампочка засветилась тусклым светом.
Точно. Опять угодил в совиную дыру.
Делинко поднялся и отряхнул брюки.
— Хорошо хоть, Дикобраз не видел, — пробормотал он.
— Хе, — усмехнулся вдруг кто-то рядом.
Правой рукой Делинко схватился за пистолет, а левой попытался навести фонарик на невидимого нарушителя.
— Не двигаться! — рявкнул он.
— Хе. Хе!
Желтый луч метался туда-сюда, никого не находя. Тихий сипловатый голос шел будто ниоткуда.
Патрульный Делинко осторожно шагнул вперед и направил фонарик в нору рядом с холмиком, о который он споткнулся. Из темноты на него смотрела пара любопытных янтарных глаз.
— Хе!
Патрульный убрал руку с пистолета и наклонился:
— Ну, привет.
— Хе! Хе! Хе!
Это был совсем маленький совенок — сантиметров пятнадцать, не больше. А красавец — Делинко никогда таких не видел!
— Хе! — повторил совенок.
— Хе-хе, — ответил полицейский ему в тон, но получилось не очень похоже: голос низковат. — Ждешь, когда мама-папа вернутся с ужином, верно?
Янтарные глаза моргнули. Желтый клювик выжидающе открылся и снова закрылся. Маленькая круглая головка поворачивалась вправо-влево, влево-вправо.
Полицейский рассмеялся: совенок ему очень понравился! Убавив яркость фонарика, Делинко сказал:
— Ладно, малыш, не бойся. Я ничего тебе не сделаю.
Над головой взволнованно зашелестели крылья: кшшш! кш-ш-ш! Полицейский задрал голову и на фоне звездного неба увидел два крылатых силуэта — родители беспокойно кружили над своим птенцом.
Делинко выключил фонарик и попятился от норы, надеясь, что взрослые совы не слишком его испугались и не бросят гнездо. На фоне серо-голубого неба было видно, как они, кружась, спускаются все ниже. Делинко постарался ретироваться побыстрее.
Совы приземлились и скрылись под землей, как два пернатых привидения, а патрульный Делинко все продолжал пятиться, шаг за шагом… пока не стукнулся обо что-то большое, холодное и твердое, — от неожиданности у него аж дыхание перехватило. Разворачиваясь, он включил фонарик.
Это был бульдозер.
Потирая ушибленное плечо, Делинко сердито уставился на стальную махину. Пропажу сиденья он не заметил, а если бы и заметил — сейчас ему было не до сидений.
Переводя взгляд с громады бульдозера на совиную нору и снова на бульдозер, Делинко думал совсем о другом.
До этой минуты полицейский Дэвид Делинко больше беспокоился о том, как бы история с «Бабушкой Паулой» не повредила его карьере.
Но теперь он вдруг представил, что будет с маленькими совами, если он достойно справится со своей задачей. И от этой мысли ему стало очень грустно.
Вчера папа до позднего вечера был на работе, и Рой не смог обсудить с ним то, что он узнал про сов в интернете. И заодно рассказать, что бабушки-Паулины разрешения на строительство куда-то исчезли. Это было подозрительно. Интересно, что скажет папа?
Когда Рой спустился к завтраку, папа сидел за столом и читал газету. Рой кинул на нее беглый взгляд — и лишился дара речи: с последней страницы ему доброжелательно улыбалась сама бабушка Паула!
А под портретом бабушки красовалось броское рекламное объявление:
Всеамериканская сеть «Блинчики бабушки Паулы», создатель и производитель вкуснейших всемирно известных овсяных блинчиков с лакрицей, имеет честь объявить о намерении поселиться рядом с вами в Кокосовом Заливе! Бабушка Паула приглашает вас встретиться с ней лично на торжественной церемонии начала строительства, которая состоится завтра в полдень на углу Ист-Ориоль и Вудбери, на месте будущей блинной — нашего 469-го семейного заведения в США, Канаде и Ямайке.
Рой уронил ложку в тарелку, разбрызгав по столу фруктовые хлопья с молоком.
— Что случилось? — забеспокоилась мама.
— Ничего, мам.
Но миссис Эберхард уже заметила объявление.
— Я понимаю, Рой. Тебе жалко этих беззащитных птичек.
Мистер Эберхард перевернул газету и тоже прочел объявление.
— Быстро же они продвигают свое строительство, — нахмурившись, сказал он.
Рой поднялся из-за стола.
— Я пойду. Боюсь опоздать на автобус.
— Рано же еще, — сказала мама. — Сядь, доешь.
Рой молча покачал головой и надел ранец.
— Пока, мам. Пока, пап.
— Рой, погоди. Ничего не забыл?
— Да нет, пап.
Папа сложил газету и протянул ее Рою:
— У тебя ведь сегодня «события дня»?
— Ах да, — сказал Рой. — Вылетело из головы.
По средам к уроку истории у мистера Райана каждый готовил короткое сообщение о текущих событиях. Поэтому в среду утром папа отдавал Рою свежую газету, чтобы он просмотрел ее в автобусе и выбрал себе подходящую новость.
— Хочешь, подброшу тебя сегодня в школу? — предложила мама.
Рой понимал, что мама его жалеет, ведь она думает, что совы обречены. Но Рой не собирался опускать руки.
— Не надо, спасибо. — Он запихнул газету в ранец. — Мам, можно я сегодня возьму в школу твой фотоаппарат?
— Н-ну…
— Это для занятий, — добавил Рой, внутренне поморщившись от собственного вранья. — Я буду обращаться с ним жутко аккуратно, честное слово!
— Ладно, бери, раз аккуратно.
Рой уложил цифровой фотоаппарат между книгами, чмокнул маму в щеку, помахал папе рукой и выскочил за дверь. Он промчался мимо своей остановки и, не сбавляя темпа, добежал до Вест-Ориоль, где садилась Беатриса Липс. Никого из «Южной тропы» еще не было, и Рой устремился к Беатрисиному дому и стал ждать на тротуаре.
Не успел он сочинить какое-нибудь объяснение для Лонны с Леоном — вдруг опять начнут спрашивать, что ему надо, — как из дома вышла Беатриса. Рой рванул к ней так резво, что чуть не сбил с ног.
— Что вчера с тобой случилось? Где твой брат? Видела сегодняшнюю газету?..
Беатриса закрыла ему рот ладонью.
— Притормози, Пастушка. Пошли к автобусу. По дороге поговорим.
Ни с каких ступенек Беатриса, конечно, не падала. Зуб она сломала, когда скусывала у Лонны кольцо.
Кольцо было сделано из кулончика с топазом Беатрисиной мамы — она забыла его, когда уходила из дома. Лонна стащила кулон из комода и отнесла в ювелирную мастерскую, где его переделали в кольцо на палец ноги.
