— Серьезные? — спросил Борис Григорьев, и Инга
представила, как он сдвигает брови и между ними образуется глубокая складка.
Она любила разглаживать ее подушечкой указательного пальца.
— Наш босс разбился на машине. А его вдова меня уволила. —
Инга прислонилась спиной к стене, и та словно навалилась на нее всей своей
мощью. — Мне так плохо… — Послушай! — с неожиданной горячностью
отозвался Борис и глубоко вздохнул. Вероятно, обдумывал, как ее
успокоить. — Я, конечно, понимаю, что ты расстроена и все такое. Но,
надеюсь, это никак не повлияет на наши завтрашние планы?
Инга даже не сразу поняла, о чем это он.
— День рождения тетушки Анфисы! — напомнил ей
Борис. — Мы пригласили гостей. У нас полный холодильник еды. Если ты
раскиснешь, праздник накроется медным тазом. Вечером ты собиралась сделать
королевский салат и замариновать мясо.
— Салат? — переспросила Инга и повторила:
— Борис, мой босс погиб. И я потеряла работу. Я сейчас
в таком состоянии…
— Подожди, не отключайся! — Вероятно, Борис неловко
вскочил, потому что на том конце провода раздался какой-то стук и затем
чертыханье. — Ты слушаешь? Я хочу тебя увидеть. Можешь сейчас подойти к
моей конторе? Я спущусь вниз, и мы все обсудим.
— Могу, — неохотно ответила Инга.
Спрятала телефон в сумочку и направилась к подземному
переходу. Чтобы добраться до офиса, где работал Григорьев, нужно было проехать
две остановки на троллейбусе. Она бы дошла пешком, но побоялась замерзнуть —
ветер продолжал кидаться на нее, ледяными руками обшаривая тело под коротким
плащом.
Когда Инга проходила мимо палатки, от которой несло палеными
курами, какой-то тип, утерев салфеткой жирные губы, как раз откупорил бутылочку
пива. Его сотрапезник сделал тоже; самое, но рука у него сорвалась, и он
толкнул друга под локоть. Не успела Инга ахнуть, как пиво выпрыгнуло из бутылки
высоко вверх, образовав янтарный столб, а затем обрушилось прямо ей на голову и
брызнуло в разные стороны, обдав ее миллионом пузырьков.
— Блин, — с чувством сказал тип, встряхивая
бутылкой. — Ну надо же.
— Вы что? — спросила Инга жалким высоким
голосом. — Вы в своем уме?!
— А ты в чьем? — вскинулся тип и немедленно
выкатил колесом грудь. — Прешься и не смотришь! Сама виновата.
Поглядев в его веселые шальные глаза, Инга процедила:
— Дайте мне салфетку.
— Кончились! — сочувственно сообщила из окошка
продавщица, доводившая бледные куриные тушки до состояния относительно
съедобности.
— На вот, — смилостивился виновник происшествия,
протягивая Инге грязную скомканную салфетку. — Возьми мою.
Инга поджала губы и, ни слова не говоря, ринулась прочь.
Неподалеку находился платный туалет, где она надеялась привести себя в порядок.
— Чего это с вами? — с живым интересом спросила
тетка, принимавшая деньги. — В лужу упали?
Она встала и вышла из-за перегородки, решив проследить, что
Инга будет делать. Тяготясь ее вниманием, та заперлась в кабинке и наклонилась,
чтобы осмотреть залитые пивом полы плаща. В тот же миг очки соскочили с ее
носа, плюхнулись в унитаз и легко, словно сани по желобу, скользнули в его
бездонные недра. Канализационная труба приняла их как дорогой подарок и
довольно хрюкнула.
Потрясенная Инга вышла из кабинки и, сняв плащ, принялась
тереть его мокрым платком. Плащ отчаянно вонял пивом. Какая-то надушенная
мадам, проходя мимо, зацепилась углом пакета за ее колготки. На колготках
немедленно образовалась огромная дыра с широкой дорожкой спущенных петель.
— Извините, — равнодушно сказала мадам и, не
оборачиваясь, выплыла из туалета.
— Ничего, — пробормотала Инга помертвевшим
голосом.
В ее голове уже прокручивался сценарий дальнейших действий.
Вот она входит в соседний магазин и покупает там новые колготки и недорогую
куртку. «Ну и денек сегодня! — говорит она продавщице. — Для начала я
потеряла работу, потом меня облили пивом, порвали колготки, и еще я утопила
очки. Случается же такое!»
По правде сказать, таких дней в ее жизни до сих пор не
бывало. Она контролировала все, даже личную жизнь. Благо Григорьев легко
поддавался контролю и планированию — он никогда не преподносил ей сюрпризов и
вел себя именно так, как от него ожидали.
До магазина Инга добежала со скоростью ветра. Все должны
видеть, как она спешит, и понимать, что произошло нечто чрезвычайное. На
форс-мажорные обстоятельства можно свалить все, даже рваные колготки.
— Мне, пожалуйста… — начала она, открывая возле
прилавка с чулочно-носочной продукцией.
И замолчала. Потому что кошелька в сумке не оказалось. Зато
в ней обнаружилась дыра с неровными краями. В эту дыру можно было легко
просунуть руку. Вероятно, кто-то так и сделал, предварительно разрезав кожу и
присвоив толстенький кошелек с деньгами, дисконтными картами и проездным
билетом.
— Так что вам? — спросила продавщица, которая
встречала каждого нового покупателя с таким неудовольствием, будто он приходил
в магазин специально, чтобы мешать ей спокойно жить.
— Ничего, — ответила Инга. — У меня деньги
украли.
Продавщица хмыкнула и отвернулась. Прикрывая дыру на
колготках разрезанной сумочкой, Инга вышла на улицу и снова позвонила
Григорьеву. Благо телефон не вывалился на асфальт и не сгинул в сточной канаве.
— Это опять я, — сказала она, когда ее без пяти
минут муж взял трубку. — У меня неприятности.
— Я знаю, Инга, ты уже говорила. Ты что, не в состоянии
добраться до моего офиса? — спросил тот раздраженно. — Я торчу в
вестибюле, как последний болван.
— Не мог бы ты за мной приехать?
— Да я ведь еле-еле припарковался! Если сейчас отъеду,
место тут же займут. Куда я потом денусь? Послушай, Инга, если тебе не хочется
тратить на меня время, поезжай домой. Я все пойму.
— Я не могу приехать, у меня нет денег, — сухо
ответила она. — Из моей сумки украли кошелек.
— Не может быть! — не доверил Григорьев.
В общем-то, было чему удивляться. С ней никогда не случалось
ничего неожиданного. С неприятностями она справлялась самостоятельно и не
любила о них рассказывать.
— Ну… Дойди пешком, тут ведь недалеко. Так и быть, я
подожду, — великодушно согласился он.
Стараясь не привлекать внимания прохожих, Инга направилась к
остановке. Тут как раз подъехал троллейбус, и она подалась вперед, пытаясь
разглядеть его номер. И наступила на шланг, который рабочие тащили через
тротуар. Каблук подвернулся, Инга взмахнула обеими руками и грохнулась на
землю. Двое рабочих заржали, а третий сердито крикнул:
— Аккуратнее надо быть, женщина!
Кряхтя, бедолага поднялась на ноги и, хромая, побежала к
троллейбусу. Прыгнула на ступеньку и едва не расплакалась от облегчения.
Главное, казалось ей, добраться до Бориса. Он все устроит. Пассажиры косились
на нее. Еще бы! Грязная, в рваных колготках да еще дурно пахнущая. «Пиво
действительно было дрянь», — подумала Инга. Оно высохло у нее на волосах,
образовав блестящую лаковую корку. Смыть его водой в туалете до конца ей так и
не удалось.
