— Это вопрос к вашему тренеру, — вздохнула
она. — Доброскок нашел людей, врача на вторую ставку и уже начал занятия.
— А почему вы сказали «к вашему тренеру»? —
улыбнулся он. — Это ведь вы принимали его на работу. Значит, он ваш.
— Я только дала свое согласие, а взял его на работу
Бумской.
— Ерунда какая-то, — хмыкнул Треопалов. — Мы
с Игорем были в кабинете вдвоем, когда пришел этот человек и заявил, что
претендует на место тренера. Мы отправили его к вам.
— Но он так себя вел, что я подумала: его уже утвердили.
— Забавно. Вероятно, это он сам себя утвердил.
Инге стало стыдно. Тоже мне — директор с огромным опытом
работы! Густые сливовые пятна выступили у нее на щеках, и Треопалов немедленно
растрогался:
— Может быть, мы поужинаем вместе?
Он предложил это уже не впервые, но и теперь Инга вынуждена
была отказаться. Вроде бы из-за Таисии.
— Сегодня у меня встреча, — поспешно сказала
она. — Но в другой раз обязательно.
Треопалов печально улыбнулся и попрощался.
Инга видела через окно, как он уезжает на своем белом
автомобиле, легко и даже небрежно поворачивая руль.
— Инга, я не приду, — огорошила ее Таисия,
позвонив пять минут спустя. — Ваш Стас Еремин умолял меня о встрече, и я
не могла ему отказать.
— Стас?!
— Ничего личного, он хочет разменять квартиру. Просто
ему нужен консультант. А это как раз мой профиль.
— Для чего ему менять квартиру? — спросила Инга.
— Откуда я знаю? Вот встретимся, и выясню.
Надеюсь, ты не в обиде. В конце концов, это твой друг тоже.
— Я не в обиде, а в тоске. Мне некому поведать о своих
несчастьях.
— У тебя есть Григорьев, — довольно ехидно
напомнила Таисия.
— Ну да, — промямлила Инга.
Делиться своими горестями с Григорьевым ей вовсе не
хотелось. К ее рассказу о Гладышевском и том типе с белой физиономией он
отнесся с большим недоверием. —И хотя ничего такого не сказал, Инга
видела, что он все списывает на ее нервный срыв.
Дорога до дома заняла у нее массу времени: она еле
переставляла ноги, и виной всему, конечно, было плохое настроение. Пойти к себе
или зайти к Григорьеву? Зайду, решила она. Пешком поднялась по лестнице и уже
выставила палец, чтобы нажать на кнопку звонка, когда услышала: в квартире
что-то происходит. Пожалуй, бурная ссора. Слышались "крики, топот и
рычание. Ни секунды не медля, она достала из сумочки ключи и вошла.
— Никто не смеет оскорблять меня в моем доме! —
вопил Григорьев. Он не услышал, как открылась и закрылась дверь.
Инга застыла посреди коридора и вся обратилась вслух.
— Да пошел ты! — ответили ему, и Инга узнала голос
Ильи Хомутова.
Вот это да. Григорьев не уставал хвалиться, что они с
Хомутовым никогда не ссорятся, никогда не спорят даже по пустякам. Из-за чего
же, интересно, они вдруг сцепились? Гадать, впрочем, долго не пришлось.
— Что это ты вдруг стал таким подозрительным, — не
без ехидства спросил Григорьев, — на старости лет?
— Твоя Анфиса из кожи вон лезла, чтобы разлучить меня с
Надей! — Судя по тону. Хомутов кипел, точно котелок над костром. —
Она возжелала, видите ли, чтобы Надя бросила меня и вышла за тебя.
— Анфиса меня любила, и эта любовь порой заставляла ее
совершать глупости. Но я никогда не поддавался на провокации.
— Будто бы! — выплюнул Хомутов. — Я отлично
знаю, что Надя приезжает к тебе сюда.
— Куда — сюда? — заорал Григорьев. — Здесь
живем мы с Ингой, не забыл, дурак набитый?
— Инга не всегда остается у тебя ночевать, об этом-то
мне известно!
«Интересно, откуда? — поразилась она. — От той же
Анфисы, которой племянник писал в Большие Будки трогательные письма с признаниями
личного свойства?»
— Тогда не отпускай жену от себя ни на шаг, если ты так
волнуешься. Или разведись, раз сомневаешься в ней. Зачем мучиться?
— Дудки! Ты только и мечтаешь, чтобы мы рассорились и
разошлись. Но этому не бывать, так и знай. Я тебя предупредил.
— Пошел ты в задницу!
После этого пожелания послышались возня, кряхтение и стук
падающей мебели. Инга поспешно возвратилась к входной двери, вышла на площадку
и позвонила в звонок. Потом снова вошла.
— Э-эй! — крикнула она срывающимся голосом в
глубину квартиры. — Борис, ты дома?
— Инга! — воскликнул Григорьев, появляясь из кухни
в рубашке, на которой не хватало нескольких пуговиц, ив одной тапке. Волосы его
торчали в разные стороны, словно он бил противника головой.
— Хомутов тоже вышел Инге навстречу и тоже выглядел
далеко не лучшим образом. На щеке — свежая царапина, одна брючина задрана, узел
галстука стянут до размеров лесного ореха. Инга решила сделать вид, что ничего
не замечает.
— Таисия не пришла на встречу, и я вернулась
пораньше, — бодро сообщила она и начала разуваться.
— А я как раз собирался уходить, — заявил Хомутов,
украдкой смахивая со лба пот.
— Может быть, посидишь еще? — любезно предложила
Инга.
— Да нет, я уже насиделся.
Он проворно оделся и распрощался, улыбнувшись Григорьеву
напоследок той приторной улыбкой, которая не сулит ничего хорошего. Инга
захлопнула за ним дверь и тогда уже только спросила:
— Так что между вами произошло?
Она надеялась, что Борис расскажет ей все, в том числе и про
обвинения Ильи. Будто Надя приезжает сюда, в эту квартиру, в те дни, когда Инга
живет у себя. Тогда станет ясно, что обвинения эти дутые, или, как говорила ее
бабка, облыжные.
— Ничего между нами не произошло, — ответил
Григорьев. При этом смотрел на нее твердо, точно командир на солдата.
— Вы подрались.
— Ха-ха-ха! — неубедительно расхохотался
он. — Мы немного поборолись. Вспомнили детство, всякие приемчики.
На полу в кухне валялась кастрюля и вывалившаяся из нее
вареная картошка, табуретка стояла возле холодильника вверх ногами, а полотенце
висело на лампе. Инга насудилась, но промолчала.
На душе у нее скребли кошки.
— Завтра провожаем Анфису в последний путь, —
коротко сообщил Григорьев, тщательно пригладив волосы. — Ты, наверное, не
сможешь прийти.
— Почему?
— Зачем тебе отпрашиваться с новой работы?
Тем более ты Анфису почти не знала…
— Но я знаю тебя!
Инга так обиделась, что у нее даже голос изменился. Уже
второй раз он пытается отодвинуть ее в сторону в тот момент, когда следует,
наоборот, приблизить. Приникнуть к живительному роднику, как пишут в
сентиментальных романах. А она бы, в свою очередь, приникла к нему. Сама Инга
понимала супружество именно так.
