В этот момент из дальнего подъезда вышел человек в трусах и
с зонтиком. С непроницаемой физиономией он продефилировал мимо Инги. У него
были волосатые икры и тонкие бело-розовые пальцы на кривых ногах.
— Здрасьте, — поздоровалась с ним Инга,
рассчитывая, что он, как и собака, заведет с ней душевный разговор.
Однако мужчина обратил на нее не больше внимания, чем на
кошку, прошмыгнувшую в подвал.
Инга прошла еще несколько шагов, постояла некоторое время
неподвижно и резко обернулась.
Голого не было.
— Хм, — вслух сказала она, — как странно! Я
думала, что когда сходят с ума, то не догадываются об этом.
Девица с мечтательным выражением на лице как раз
зашевелилась на лавочке.
— Простите, — учтиво обратилась к ней Инга. —
Вы его видели?
— Кого? — спросила та, закурив сигарету и выпустив
дым в небо.
— Дяденьку в трусах? У него еще в руках был зонт?
— Какой зонт?
— Хотите сказать, сейчас тут никто не проходил?
Странный такой?
— Никто, — подтвердила девица и посмотрела сквозь
Ингу.
— Боже, это конец, — прошептала бедолага и
двинулась дальше..
Ноги у нее заплетались, и слезы потекли из глаз тоненькими
жалкими ручейками. Вместо того чтобы пойти домой, забраться под одеяло и
забыться или, на худой конец, прыгнуть с балкона, она отправилась к Верлецкому.
И тут только вспомнила, что он должен был заехать за ней после работы. А она
ему даже не позвонила. Более того — выключила мобильный, когда отправилась
следить за Гладышевским. Ведь телефон мог зазвонить и выдать ее в самый
неподходящий момент.
На периферии ее сознания возникла мысль о Веронике, но
быстро забилась в угол, теснимая более живыми и яркими картинами. Она вошла в
подъезд, взобралась по лестнице, подняла руку и утопила кнопку звонка. Дверь
тут же открылась, и на пороге возник Верлецкий в куртке и ботинках.
Увидев Ингу, он потемнел лицом и воскликнул:
— А-а! Рыдаете? Мы с вашим женихом уже все больницы
обзвонили!
Он взял ее за руку и втащил в квартиру. И начал снимать с
себя верхнюю одежду. Но тут на кухне раздался грохот и громко мяукнул Аладдин.
— Опять что-то опрокинул, — с досадой произнес
Верлецкий и пошел смотреть что.
Инга некоторое время стояла неподвижно, потом собралась с
духом и крикнула:
— Знаете, я ведь сошла с ума!
— И уже понял, — отозвался он.
— Скажите, что мне делать?
— Раздеваться.
Разумеется, он имел в виду ее куртку и башмаки.
— Как? — опешила она.
— Догола!
Конечно, ему и в голову не могло прийти, что она воспримет
его слова как руководство к действию. Но Инга пребывала в состоянии прострации.
После сильного потрясения ее мозг взял тайм-аут и на
некоторое время отключился. Теперь она подчинялась подсознанию. А оно
бесповоротно решило, что добрый доктор все-таки согласился ее обследовать —
сейчас, немедленно. Поэтому Инга отправилась в комнату раздеваться.
— Сейчас я тут за котом уберу, — крикнул
Верлецкий, — и позвоню вашему Григорьеву!
Инга зарулила в спальню и закрыла за собой дверь. А потом;
разделась. Целиком, Как было ведено добрым доктором.
Григорьев на телефонные звонки не отвечал, потому что в этот
момент как раз шел к Верлецкому совещаться. По молчаливому согласию на время
поисков они заключили перемирие. Возле подъезда Григорьев наткнулся на
Веронику, которая грациозно выбиралась из машины.
— О! — воскликнула она без особой радости. —
Какая встреча! Вы куда это? Не к нам ли?
— К Валерию, — ответил Григорьев.
Он сказал так не специально, но Вероника, конечно, надулась.
— Ну-ну, — хмыкнула она и, желая подчеркнуть свою
роль в жизни Верлецкого, повелела:
— Тогда идите за мной.
И процокала угрожающего вида каблуками к подъезду. Григорьев
поплелся за ней с несчастной физиономией. Почему-то ему казалось, что после
вчерашней ссоры Инга покончила с собой, утопилась в реке, например, или
бросилась под поезд, и, когда это выяснится, во всем обвинят его.
— Ого, делегация! — оптимистично воскликнул
Верлецкий, когда увидел их вдвоем на пороге.
— Валерик, что у вас тут за совместные дела? —
недовольным тоном спросила Вероника и, оттолкнув его плечом, перешагнула порог.
Недавно Верлецкий просил у нее прощения и был таким милым,
что она решила: так будет всегда, и ей можно вести себя как захочется. Он
чувствует свою вину и поэтому будет ей во всем потакать.
— Идите на кухню, — предложил он. — Сейчас
вое расскажу, только в порядок себя приведу. У меня тут Аладдин молоко
опрокинул.
— Наверное, ты его недокармливаешь, — заметила
Вероника, позволив Григорьеву снять с себя красивое длинное пальто. — Вот
он и шарит по кухне в поисках пропитания.
Верлецкий хмыкнул и скрылся в ванной комнате. Он собирался
вымыть руки и вернуть Григорьеву Ингу, как выдают хозяевам потерянные сумки в
бюро забытых вещей. Борис и Вероника тем временем расположились на кухне.
— Хотите чаю? — церемонно предложила она, чувствуя
себя здесь полноценной хозяйкой.
— Хочу, — ответил грустный Григорьев.
— И мне налей, пожалуйста, чашечку, — попросил
Верлецкий, присоединяясь к ним. — Сейчас я вас обрадую.
Но сделать это он не успел, потому что дверь в кухню резко
распахнулась, стукнувшись о стену, и на пороге появилась голенькая, словно
младенец, Инга с важным заявлением:
— Валерий, я готова!
Это было до такой степени неожиданно, что все разом онемели.
И уставились друг на друга круглыми глазами. Кот Аладдин, сидевший на
подоконнике, тоже уставился. А потом сказал: «Мяу!» — и тут началось! Все
завопили одновременно, и виновница переполоха тоже. Первым вскочил на ноги
Григорьев, вслед за ним Вероника. Причем оба с единственным намерением — убить
Ингу.
Нутром Инга сразу почувствовала, что дело швах.
Она взвизгнула, повернулась на одном носочке и стремглав
бросилась бежать. Григорьев сгреб со стола; кухонное полотенце и с криком
«Задушу, змея!» кинулся за ней. Вероника оказалась проворнее — схватила
сахарницу и метнула обидчице в спину.
Сахарница ударилась о косяк и брызнула перламутром.
Верлецкий промедлил лишние несколько секунд, поэтому не
сумел вовремя вмешаться и оказался в арьергарде погони.
— Прекратите! — закричал он, но с таким же
.успехом можно было обращаться к стае волков, загоняющих добычу.
