Чучело своего бывшего мужа она поместила бы над диваном.
Федор перебрался на него после того, как потерял работу в научном институте и
впал в депрессию. На диване он ел, спал и предавался тоске. В тоске он смотрел
все телевизионные передачи, а когда Инга приходила домой, жаловался ей на
несправедливое устройство жизни. В стране происходило черт знает что, найти
себя в новых условиях таким тонким натурам, как Федор, было непросто. Ни одно
дело ему не подходило, поскольку требовало сил, сообразительности и постоянного
перемещения в пространстве. Он не был готов к тому, чтобы так грубо ломать
себя. Инга, оказавшись без работы, пошла на курсы менеджмента, а деньги, пока
не устроилась в турагентство, добывала, торгуя на вещевом рынке.
Однажды, встретив жену на улице с набитыми сумками, Федор
заявил: «Боже, как стыдно, что моя жена торгует турецким барахлом!» Инга не
смогла этого стерпеть, особенно если учесть, что муж жил на ее деньги. И
выгнала его из квартиры. Диван, который «тонкая натура» пролежал до дыр,
отправился вслед за ним — на помойку.
— Ты же знаешь, — Григорьев отвлек Ингу от мыслей,
подскакивавших вместе с автомобилем на неровностях асфальта, — тетка
Анфиса меня любит. Я не могу ответить на ее любовь свинством. Мы с тобой уже
целый год вместе, и, если я устрою для нее день рождения сам, один, она решит,
что ты черствая. Или что мы разругались. Кроме того, что это за стол, которого
не касались женские руки?
— Мог бы попросить Надю, — ответила Инга. —
Она бы не отказалась выступить в роли хозяйки.
Ни разу до сегодняшнего дня Григорьев не вызывал у Инги
таких сильных отрицательных эмоций. Он был на редкость уравновешен, аккуратен и
сдержан. Они прекрасно ладили, и Инге нравилось думать, что рано или поздно из
них получится дружная супружеская пара.
— Ладно, — сказала она, решив, что загнать
взбрыкнувшую жизнь обратно в привычную колею можно только силой, через «не
хочу». — Мы с Таисией сделаем все, как надо. Уверена, твоя тетка будет
довольна.
— Это другое дело, — обрадовался Григорьев и
облегченно вздохнул. Тут же повел носом и удивился:
— У тебя что, новые духи? Очень оригинальные! Никак не
могу понять, что за запах… «Живанши»? «Армани»?
— Пиво и раки, — буркнула Инга, отметив только
сейчас, что Григорьев даже не поинтересовался подробностями ее несчастий.
— Пиваираки? — слепив из ее ответа фамилию,
переспросил он. — Японец? Кажется, эти японцы намерены составить серьезную
конкуренцию французам. Кстати, с теткой Анфисой запросто можно поболтать о
последних тенденциях моды. Она за ней следит! В любом случае на дне рождения не
будет скучно, я тебе обещаю.
Глава 2
На дне рождения действительно скучать не пришлось. Если
учесть, что вечер начался с грандиозной драки, а закончился убийством
именинницы.
Уже после драки, о которой речь пойдет потом, в разгар
веселья тетка Григорьева пожаловалась на головную боль и ушла в свою комнату,
заявив, что у нее начинается гипертонический криз. Через некоторое время
бедняжку нашли на кровати уже бездыханной. Рядом лежала полупустая упаковка
пилюль от давления. Прибывшие представители закона обнаружили в сумочке рецепт,
выписанный участковым-врачом. И пришли к выводу, что пожилая дама, принимая
лекарство, превысила допустимую дозу. Давление резко понизилось, и сердце
отказало.
В конце концов санитары увезли тело, представители
правоохранительных органов закончили, все свои дела и убрались восвояси.
Оставшиеся гости некоторое время не могли оправиться от шока и сидели за
столом, тупо глядя друг на друга. Только что маленькая, но довольно агрессивная
тетка Анфиса задавала тон вечеру. А теперь она мертва, и все сидят обалдевшие,
с недоверчивым выражением на физиономиях, словно минуту назад тут был
Копперфильд, который показал невероятный фокус и вылетел в окно.
— Боже мой, какая трагедия! — первой подала голос
Надя и прикрыла ладошкой глаза. — Какое несчастье! Я не верю, что она
умерла…
— Ее убили, — неожиданно для всех сказала Таисия.
Надино лицо немедленно вынырнуло из-под руки. Глаза у нее
выпучились так, словно их кто-то выдавливал изнутри, а шея вытянулась, как у
квохчущей курицы. Григорьев разинул рот и не смог исторгнуть ни звука.
— Да ты что! — воскликнула Инга, озвучивая его
немой вопль. — Убили?! С чего ты взяла?!
Таисия пожала плечами:
— Анфиса меньше всего походила на человека, способного
принять горсть таблеток по ошибке.
И тут гостей словно прорвало. Заговорили все разом, причем
вначале никто никого не слушал.
— Ерунда! — кипятился Илья Хомутов, нервно качая
ногой, положенной на другую ногу. — Она выпила рюмочку и поплыла. Вполне
могла проглотить что-нибудь лишнее.
— Конечно, могла. Но если бы вы не подрались, —
возвысила голос Надя, обращаясь к мужчинам, — таблетки ей вообще не
понадобились бы! И Анфиса осталась бы жива. Это из-за вас у нее поднялось
давление.
— Не говори глупостей! — рыкнул Григорьев. —
Драка тут совершенно ни при чем.
— Конечно, ты оправдываешься! — воскликнула
Надя. — Потому что сам затеял дурацкий дебош.
Григорьев насупился и задышал часто и хрипло, словно пес,
рвущийся с поводка. Инга заерзала на стуле. Ведь в драку он полез из-за нее!
Бросился защищать ее честь.
А дело было вот в чем. Инга и Борис жили в одном доме, он —
на четвертом, а она — на девятом этаже. На свидания Инга ездила на лифте:
встречи всегда проходили на территории Григорьева. Да и вообще со стороны это
выглядело почти как совместная жизнь. У нее были ключи от его квартиры, она
следила за тем, чтобы вовремя оплачивались его коммунальные счета, а в
холодильнике не заканчивались продукты.
Как раз эту самую квартиру подарила Борису тетка Анфиса —
единственная его родственница. Сама она при помощи маленького, но чертовски
деятельного брачного агентства вышла замуж за разменявшего девятый десяток
красавца из деревни Большие Будки и прожила с ним счастливо три года. Совсем
недавно ее муж отправился к праотцам, и Анфиса вернулась в Москву справлять
семидесятисемилетие среди своих. Своими были — сам Григорьев, его добрые друзья
Надя и Илья Хомутовы, а также ее ближайшая подруга Марфа Верлецкая.
Марфа и Анфиса дружили со школы и всю жизнь были не разлей
вода, даже переехали вместе в этот самый дом. Марфа обосновалась в соседнем
подъезде. Правда, весь последний год она просидела в деревне, возле какой-то
пасеки — поправляла здоровье медом. Ключи от квартиры Марфа оставила
Григорьеву, чтобы тот поливал цветы. А он, ясное дело, переложил эту почетную
обязанность на Ингу.
Поднявшись к себе домой, Инга вспомнила, что неделю не
появлялась в квартире Марфы. Старушка вернется и, увидев, что земля совсем
сухая, расстроится. А Григорьеву достанется на орехи. Недолго думая, Инга
перебежала из подъезда в подъезд, взлетела по лестнице и вонзила ключ в
замочную скважину. Он повернулся бесшумно и мягко, словно нож в масле. Инга
закрыла дверь, хлопнула по выключателю, промчалась по коридору и ворвалась в
гостиную. И тут же замерла «на полном скаку», подавившись глотком воздуха.
