Толстощекий благоговейно взял со стола предложенное. Карту,
которую Инга не увидела вовсе, он спрятал во внутренний карман пиджака, а
значок прицепил к лацкану. Детально его разглядеть не представлялось возможным
— слишком далеко.
— А вот ваш первый вексель, — добавил
Степанцов. — Держите.
И продвинул по столу длинный билет, который Инге тоже очень
хотелось бы подержать в руках.
Однако и то, что она услышала, было просто подарком судьбы.
В ресторанчике играла музыка, и это создавало иллюзию интимности, безопасности.
Четверка не обращала на соседей никакого внимания. Им и в
голову не могло прийти, что радом сидит человек, который жадно впитывает каждое
их слово.
— Связь держим, как договорились, — напомнил
Бумской. — Если что — звоните, всегда рады ответить на любые вопросы.
«Как в магазине! — подумала потрясенная Инга. — Речь
идет о жизни и смерти, о воскрешении людей, а для них это так, обычное дело!»
Она поднялась и отправилась в туалет. Возле соседнего столика остановилась,
чтобы поправить юбку, наклонила голову и впилась взглядом в значок, который
толстощекий прицепил к пиджаку. Это был небольшой кругляш с двумя буквами ЭР.
Что за странное сокращение? Просто так, конечно, не отгадаешь.
Бумской сказал — это их опознавательный знак.
Кто же такие они? Бумекой и Степанцов? А Треопалов? Имеет ли
он отношение к воскресшим мертвецам? Сегодня его здесь нет, и Инга ни разу не
видела, чтобы он открывал дверь с кодовым замком. И про то, что через
металлическую дверь воскресшие мертвецы попадают в здание, он ничего не знал!
Вероятно, его держат в неведении.
Вымыв руки, Инга быстро проглотила заказанный кофе с тортом
и торопливо покинула ресторан.
Боже, сколько всего ей довелось сегодня узнать!
И она осталась жива! Может быть, действует оберег Элины?
Карточка, с помощью которой можно было проникнуть в подвал,
все еще оставалась у нее и жгла карман. Инге хотелось все рассмотреть поближе.
Что стало с тем белым типом, которого окутывал дым или пар?
Что было в мешках на «молнии»? Работают ли ночью компьютеры? Возможно, там есть
какие-то записи? Лабораторные журналы, например…
Не в силах совладать с любопытством, уповая на свою
счастливую звезду и на тайные силы, подвластные Хризопразской, Инга завела
машину и отправилась обратно в медицинский центр. Охранник ужасно удивился ее
возвращению, но дверь все-таки открыл и потребовал пропуск.
— Вы же знаете, — оправдывался он. — До
десяти сюда входи, кто хочешь, а позже — только по пропускам. А после недавней
бойни, когда тут бандит народу столько положил, с меня вообще три шкуры
спустят, если я у кого-нибудь пропуск не проверю!
Инга помчалась по коридору. А вдруг дверь не откроется? Или
лифт на ночь отключили? Или еще что-нибудь? Но все было в порядке, и ей во
второй раз удалось беспрепятственно проникнуть в помещение секретной
лаборатории. Заглянув в окошко на двери, Инга увидела, что внутри темно.
Некоторое время она собиралась с духам, потом толкнула створку и вошла.
Поискала на стене выключатель и зажгла свет.
Экраны компьютеров были темны. Инга подошла к перегородке и
потрогала ее рукой. Она оказалась не стеклянной, а пластиковой, и на ее
поверхности при ближайшем рассмотрении можно было обнаружить массу мелких
царапин. Через дверь в перегородке Инга проникла на другую сторону зала.
Подошла к подъемнику и увидела, что платформа, на которой раньше лежал беломордый
тип, опущена вниз и пуста. Яма выглядела так, словно здесь всего-то навсего
проверяли автомобили.
Последнее, что осталось проинспектировать, — это стойка
с черными мешками на «молниях». Инга подкралась к ней и потрогала один из них
указательным пальцем. Внутри что-то зашуршало. Она с облегчением поняла, что
никаких трупов там нет, и потянула за язычок замка. Внутри лежали березовые
веники, с какими любители русской бани ходят в парилку. Инга пооткрывала все
мешки по очереди — в каждом, аккуратно сложенные, обнаружились все те же
веники. Ну очень странно…
Лабораторные журналы отсутствовали. Инга почесала макушку и
решила, что пора уходить. И в этот момент услышала шорох. Он был негромкий, но
отчетливый. И он повторился! Инга побежала к перегородке, надеясь добраться до
выключателя и погасить свет, и тут где-то под потолком раздалось:
— П-чхи!
Инга вскинула голову, ожидая увидеть что угодно — даже
человека-паука, — но разглядела только вентиляционное отверстие, из
которого сыпался бетонный мусор.
— Кто тут? — спросила она басом. И неуверенно
добавила:
— Стрелять буду!
— Не стреляйте! — прогудело вентиляционное
отверстие, и мусор из него полетел активнее. — Это комендант.
Инга едва не села на пол от облегчения. Вероятно, Максим
Петрович Лучистый, как и она сама, захотел во что бы то ни стало еще раз
поглядеть на лабораторию. Но поскольку ключ от электронного замка остался у
Инги, ему пришлось изыскать другой, более тернистый путь.
Инге очень не хотелось, чтобы комендант по дурости вляпался
в историю. Еще неизвестно, на что готовы пойти Бумской и Степанцев, чтобы
сохранить в тайне свои опыты! Может быть, даже на убийство. Она решила пугнуть
Лучистого так, чтобы он навсегда забыл сюда дорогу.
— К нам пробрался лазутчик! — воскликнула Инга
тоненьким голоском. — Он сидит в вентиляционном люке. Что будем с ним
делать?
— Достанем, — басом ответила Инга сама
себе, — и разрежем на кусочки. Да и съедим, что уж там.
— Сердце — мне! — вступил тоненький голосок. А бас
ответил:
— А мне, чур, оба уха и глаз!
— А если он старый и жесткий?
— Тогда посадим его на вертел и немного обжарим.
В вентиляционном люке раздался скрежет, и несчастный
комендант отчаянно зацарапал ногтями по железу. Вероятно, уползал он на
предельной скорости, потому что бетонная мелочь посыпалась градом.
Разобравшись с Лучистым, Инга решила, что пора сматываться
от греха подальше. В лифте она опять тряслась от страха. Вот сейчас дверь
откроется, а в коридоре стоят все четверо — Бумской со Степанцовым, труп
Чулкова и тот толстощекий со значком и клубной картой. Они бросятся на нее,
повалят, заткнут рот… Или сразу свернут шею.
Но, выйдя из лифта, Инга увидела пустой коридор, из ее груди
вырвался вздох облегчения. Сердце стучало так, будто она пробежала несколько
километров без остановки. И дышала она, как почтовая лошадь в конце пути. Нигде
больше не задерживаясь, она направилась к выходу.
— Все? — спросил охранник, скидывая ноги с
журнального столика. — Ничего больше не забыли?
— Ничего, — провибрировала Инга.
— А то ваш тренер, этот, как его? Доброскок!
