Оказывается, он тоже был там!
— Ну? — нетерпеливо спросил Треопалов. —
Чтобы придумал?
— Эта дурочка обычно сидит в кабинете допоздна. Раз она
встречала здесь, в коридоре, нашего Гладышевского, выходит, дело было ночью. Я
спросил у охранника, он подтвердил, что зачастую она "отчаливает аж после
полуночи. Если она ничего не заподозрила, то будет придерживаться прежнего
распорядка. А если заподозрила — удерет пораньше. Это так естественно!
— Умно, — похвалил Бумской. — Значит,
останемся и поглядим, когда закончится ее рабочий день.
Что-то стукнуло возле самой двери, и Инга, отпрыгнув назад,
нырнула в свой кабинет. Дышала она так, словно полчаса без остановки прыгала
через скакалку в группе Доброскока. Вот, значит, как!
Ей приготовили испытание. Хорошо, что она догадалась
подслушать разговор этих троих! Потому что первая мысль, которая посетила ее
после ухода Треопалова, — слинять засветло.
Но делать нечего! Чтобы отвести от себя подозрения, придется
сидеть тут до посинения. Хорошенький день рождения, ничего не скажешь, И она
стала сидеть. На втором часу сидения зазвонил телефон.
— Инга! — воскликнул Илья Хомутов прямо ей в
ухо. — Поздравляю тебя с днем рождения! Желаю тебе счастья и успешной
карьеры!
— И здоровья, — хмуро подсказала она.
— И здоровья, — согласился Хомутов. — А ты
сейчас где?
— На работе, — вздохнула она. — И еще долго
тут пробуду.
— Что же это ты? Такой день… Надо праздновать!
— Так получилось.
— Надя тоже передает тебе привет и поздравления.
— Мне так приятно, — хмуро сказала Инга. —
Спасибо, что позвонил.
«Надо же! Илья Хомутов. Какого черта ему было нужно? —
подумала она. — Лично мне ив голову не пришло бы звонить и поздравлять его
с днем рождения. Тоже мне — дорогой друг! Наверное, у него была какая-то иная
цель», — подумала Инга.
И попала не в бровь, а в глаз. Цель эта стала ясна примерно
через полчаса, когда в кабинет постучали, и на пороге появился Григорьев
собственной персоной. Вероятно, это он попросил позвонить Хомутова, чтобы
выяснить, где находится Инга. Вид у него был независимый. Он как будто бы
говорил: если ты примешь мои поздравления — отлично, а не примешь — что ж?.. В
одной руке он держал пакет, а в другой — букет лилий с ярко-желтыми язычками.
Лилии сладко пахли.
— Привет, — напряженным голосом сказал Григорьев и
поглядел на нее внимательно.
От неожиданности Инга вскочила с места и сжала руки перед
собой, точно ей велели идти на сцену, а она не знает, что говорить.
— Привет, — тем не менее сказала она наработанным
еще в турагентстве «директорским» тоном.
— Заехал поздравить тебя с днем рождения, —
сообщил Григорьев, вручил ей букет и достал из пакета коробку, обвязанную розовой
лентой, с бантом посредине. — Вот.
— Спасибо, — ответила Инга и взяла подарок,
лихорадочно соображая, Как себя вести.
Броситься ему на шею? Но никаких нежных чувств она в
настоящий момент не испытывала.
Больше, чем Григорьев, ее волновали покойники, которые,
возможно, бродили по подвалу прямо у них под ногами. Может быть, разрыдаться?
Но в глазах у нее не оказалось ни слезинки. Недавно она истратила месячный
запас слез, и, когда он пополнится, сказать затруднялась.
— Инга, — с нажимом произнес Григорьев, не сделав
ни шагу ей навстречу. — Я так сожалею…
«Интересно, — подумала она отстранение. — Он
сожалеет потому, что решил расстаться, или, наоборот, понял, как ему без меня
плохо?»
— Мне так плохо без тебя! — тотчас пояснил
он. — У людей семьи, дети, планы… Ау меня — ничего. Когда ты ушла…
— Вообще-то, это ты ушел, — перебила Инга, не в
силах простить ему ту сцену в квартире Верлецкого, когда он сначала бегал за
ней с полотенцем, а потом гордо удалился, хлопнув дверью и не пожелав выслушать
элементарные объяснения.
— Я понял, что должен был хотя бы выслушать тебя!
Инга смягчилась. Надо же — они даже думают с ним одинаково.
Может быть, Григорьев — все-таки ее судьба? От него веет чем-то родным и
привычным. Если бы не Надя…
— Даже не знаю, что тебе сказать, Борис, —
пробормотала она.
— Не нужно ничего говорить! Я прошу тебя подумать.
— О чем? — удивилась Инга.
— О моем предложении.
Он достал из кармана бархатную коробочку и открыл ее. Инга
увидела обручальное кольцо и помертвела. Нет! Она не способна принять такое
решение в тот момент, когда ее жизнь, может быть, висит на волоске.
— Оно останется у тебя, — непреклонным тоном
заявил Григорьев. — Ты подумаешь и скажешь мне, согласна ли его носить?
Хорошо?
— Хорошо, — кивнула Инга, отчетливо понимая, что
ее не трогает это не слишком романтичное предложение.
Как будто он предлагал ей компенсацию за нанесенное
оскорбление. Или она несправедлива, и Григорьев давно собирался предложить ей
руку и сердце именно в день рождения?
Он все-таки подошел, взял ее ладонь и поцеловал. Ничто в
Инге не шевельнулось. Впервые перед ее мысленным взором не промелькнули
занавески в горошек и детские мордашки за кухонным столом. столом. Вероятно,
Григорьев это почувствовал и поспешил уйти. На прощание он бросил на нее
тоскливый взгляд и громко вздохнул.
После его ухода Инга тоже вздохнула. Ей даже не хотелось
разворачивать упаковку. Что за радость от подарка, преподнесенного с такой
скорбью? Подумав, она положила коробку в сумку, решил подождать до дома. Там, в
компании Таисии она все как следует обмозгует.
То Степанцов, то Бумекой время от времени заглядывали в ее
кабинет. Часов в девять зашел Треопалов и спросил:
— Подбросить вас до дома?
— Нет-нет! — Инга захлопала крыльями, словно
птица, сбитая камнем с ветки. — Я еще задержусь. Мне работать и работать!
Не беспокойтесь, я уже привыкла поздно возвращаться.
— Ну что ж? — Треопалов повеселел. — Особо не
засиживайтесь, отдыхать тоже когда-то надо!
Она услышала, как он запирает кабинет и его шаги удаляются
по коридору. Надо проверить — уедет он или же останется стеречь в машине в
надежде увидеть своими глазами, когда она покинет здание?
По заведенной традиции Инга подобралась к окну, только свет
не выключила — пока еще нельзя. Треопалов сел в машину, завел мотор и уехал.
Инга вздохнула с облегчением и только тогда погасила лампу.
Сидеть в темноте ей казалось безопаснее — тебя с улицы не видно, зато ты сама
контролируешь все подходы к зданию. Некоторое время она смотрела в небо,
перевела взгляд на темные окна соседнего дома, потом стала сверлить глазами
куст, за которым скрывалась металлическая дверь, и тут…
