— Нет никакой игры. И никакого заговора. Подвернулся шанс, и я им воспользовался. — Он поднял ее лицо за подбородок, чтобы она посмотрела ему в глаза. — Что же касается вашего предложения, Верити…
Она затаила дыхание, молясь о том, чтобы он принял решение, о котором она мечтала до того, как все это произошло.
— Нет.
— Нет?
— Нет.
Она не могла в это поверить. Ведь ей казалось, что он понял смысл ее предложения.
— Почему?
— Потому что я так говорю.
— Потому что вы так говорите? И больше вы ничего не будете объяснять? — Ей хотелось кричать. Все это было ловким трюком. Он заманил ее сюда, чтобы… чтобы…
Верити ударила его, вырвалась из объятий и пошла прочь. Она шла, не видя ничего перед собой, спотыкаясь и отказываясь от его помощи.
Глава 9
Хоксуэлл пытался найти утешение в том, что поступил более или менее честно. Это было трудно, даже болезненно, но он старался не винить Верити в том, что она не оценила его жертвы.
Его тело тоже этого не оценило. Он не мог прийти в себя в течение нескольких часов, потому что стоило ему посмотреть на Верити, как у него перед глазами тут же появлялась ее белоснежная грудь с вызывающе торчащими сосками и молодая женщина, впервые познавшая чувственное наслаждение.
Она не разговаривала с ним весь день. Притворялась, будто его не существует. Не получившее завершения возбуждение висело между ними словно густой туман, смещавшийся в его направлении в самые неподходящие моменты и вызывавший неподобающие мысли. Если она догадается о его эротических планах, то скорее всего спустится ночью с дерева под окном и исчезнет навсегда.
«Почему?»
«Потому что я так говорю».
Как глупо и неубедительно. Но ничего другого он не мог сказать.
Разве он может объяснить ей, что вожделение одержало победу над его прежним решением. Она вряд ли посчитает это причиной отказать ей в той жизни, о которой она мечтала. Но другой у него не было.
Их размолвка не ускользнула от внимания Одрианны и Себастьяна. Но все их попытки вовлечь Верити в непринужденную беседу не могли изменить холодного выражения ее лица.
Она рано ушла спать. Извинившись, Хоксуэлл тоже ушел к себе. Он вышел на террасу покурить. Вскоре рядом с ним появился огонек еще одной сигары, а чья-то рука поставила перед ним на перила рюмку бренди.
Хоксуэлл и Себастьян долго молча попыхивали сигарами, глядя в залитый лунным светом сад.
— Можешь поблагодарить меня, — прервал наконец молчание Себастьян. — Одрианна заметила на дальнем конце бухты две фигуры и испугалась, что ты затеял что-то недоброе. Она настояла на том, чтобы мы поскорее причалили к берегу, но ветер переменился, и мы не сразу справились с парусами.
— Спасибо.
— Мне показалось, что твоя невеста выглядела не слишком счастливой сегодня вечером.
— Я выглядел не лучше. Такова плата за то, что я сделал доброе дело, а не воспользовался обстоятельствами. Если бы я был менее тактичен, мы оба были бы более довольны. — Это было не совсем так. Его останавливали не соображения такта, а то проклятое обещание, которое он дал в оранжерее в Камберуорте.
Саммерхейз тихо засмеялся.
— Полагаю, что для удовлетворения желания у тебя впереди много времени. Вся жизнь.
— Когда я увидел, что ты никак не можешь справиться с парусами, то подумал, что ты мой союзник. Сначала ты советовал мне соблазнить ее, а теперь проповедуешь мудрость воздержания. В этом вопросе ты находишься под влиянием жены. Не делай вид, что возмущен. Ты же не станешь отрицать, что это она приказала тебе плыть к берегу? Может, она к тому же сочувствует бедняжке Верити?
— Она понятия не имеет, что произошло. Когда она увидела Верити, то подумала, что вы просто поругались.
— Мы действительно поругались. Правда, это продолжалось недолго.
— Думаю, к утру шторм утихнет.
— Возможно. А возможно, и нет. В любом случае через три дня мы отправимся в Лондон.
Они замолчали. Саммерхейз умел отвлекать своими разговорами. И сейчас он отвлек мысли Хоксуэлла и от ссор, и от ярких воспоминаний о страсти, пробудившейся в Верити.
Весь следующий день Верити почти не отходила от Одрианны. Она старалась как-то оправдать свое неподобающее поведение с Хоксуэллом. К тому же ее беспокоило то, что она проиграла всю войну, проявив непростительную слабость в первой же битве.
Она была почти уверена, что когда он привел ее на эту крошечную полянку, то намеревался сказать что-то совсем другое. Возможно, сегодня, выспавшись, он поймет, что поступил неразумно.
Однако ее надежды не оправдались. Он вообще больше не поднимал этот вопрос и не извинился за то, что случилось на той лужайке.
Напротив. Он говорил с ней и смотрел на нее так, будто после этих скандальных объятий и поцелуев у них появился общий секрет. Его присутствие каким-то невидимым образом давило на нее, даже когда она пыталась его игнорировать. Воспоминания все время всплывали у нее в голове, хотя она очень старалась следить за болтовней Одрианны.
Прошлым вечером он ушел к себе почти одновременно с ней. Она слышала его шаги, когда он поднимался вслед за ней по лестнице, и ее сердце было готово выпрыгнуть из груди. Она ненавидела то, как ее беспокоит и волнует его близость.
На первой же площадке лестницы она обернулась.
— Не вздумайте пытаться целовать меня сегодня. Не смейте. Вчера вы получили достаточно поцелуев, так что сегодня я вам ничего не должна.
— А вы, Верити, получили достаточно поцелуев?
— Более чем. Слишком много. — От того, как он на нее посмотрел, у нее почти подогнулись колени. — К тому же они мне не понравились. Вообще все было неприятно. Когда дело касается поцелуев, мы тоже друг другу не подходим. Вы должны изменить ваше решение. Я имею в виду ваше «нет».
Он поднялся на две ступеньки и оказался прямо перед ней. Его явно рассмешил ее протест.
— Когда дело дойдет до настоящих поцелуев и наслаждения, вы увидите, что мы очень подходим друг другу, Верити. А через какое-то время вы перестанете этого бояться.
— Я вовсе не боюсь. Вы ошибаетесь. Мне было неприятно…
Он приложил палец к ее губам, чтобы она замолчала.
— Может, мне сегодня ночью доказать вам, что я не ошибаюсь? Вы просто бросили мне вызов, дорогая.
Он ощутил, как дрожат ее губы. Да и вся она дрожала от его взгляда и близости.
Она стиснула зубы, чтобы перестать реагировать на него.
— Напоминаю вам о вашем обещании, — сказала она, когда ей наконец удалось от него отвернуться.
— Я не нуждаюсь в напоминаниях. Однако мне, наверное, придется провести ночь в вашей комнате, чтобы быть уверенным, что вы не воспользуетесь еще одной редкой возможностью и не сбежите.
