Джин, пристроившись в дальнем конце стола, молча слушала Бетти и думала, что никогда ей еще не доводилось общаться с такой милой женщиной. Улыбка не сходила с ее лица, глаза искрились веселым смехом, и вся она, легкая, подвижная, была одна сплошная улыбка. Девочка была точной копией матери, такая же хорошенькая хохотушка, а мальчик явно пошел в отца, большая фотография которого стояла на каминной полке. Молодой отец семейства был запечатлен на ней в парадной форме морского офицера.
— Джим, поскорее допивай молоко! — приказала Бетти сыну. — А ты, Лиз, хорошенько вытри руки о фартучек.
— Я хочу к дяде Толли! — заявила малышка, сползая со стула.
— С такими ручками, как у тебя, лучше этого не делать! — предупредила мать.
— Не слушай маму, Лиз! Иди ко мне! — рассмеялся Толли. — Ты — моя самая любимая девочка на свете!
Девчушка засеменила к нему, а Джимми в это время пристально изучал гостью. Наконец он не выдержал и ткнул пухлым пальчиком в сторону Джин:
— Мама, а это кто?
— Джимми! Невежливо показывать на людей пальцем. Это мисс Маклейд.
— Мак… кто? — попытался повторить незнакомую фамилию мальчик, но не сумел.
— О, это тетя Джин! — пришла ему на помощь Бетти. — Вы не возражаете, если дети будут вас так называть? — обратилась она к Джин.
— Буду только рада!
— Сразу же предупреждаю! Джимми у нас неисправимый повеса! — вмешался в разговор Джеральд. — Флиртует напропалую со всеми представительницами слабого пола. Бетти предстоит с ним много хлопот, когда он подрастет. Уверен, он ни одной хорошенькой девушки не пропустит.
— Не слушай дядю Джеральда, сынок! Он у нас так шутит! — сказала Бетти, укоризненно посмотрев на брата. — А теперь поблагодари как положено.
— Боженькаспасиботебезачайивкусныебулочки, — на одном дыхании отбарабанил малыш. — Я пошел, да? — Он с решительным видом двинулся в сторону Джин. — Так ты останешься у нас?
— Да, — кивнула Джин.
— Очень рад, — церемонно проговорил мальчик под дружный смех взрослых.
— Я тоже! — тихонько шепнула ему на ухо Джин.
Глава седьмая
— «И жили они долго и счастливо!» — закончила читать сказку Джин.
Джимми, сидя в своей кроватке, возбужденно всплеснул руками:
— Еще, пожалуйста! Тетя Джин, почитайте еще! Еще одну сказочку!
Лиз с ловкостью акробата совершила кувырок через голову и тоже присоединилась к требованиям брата:
— Еще одну сказочку!
— На сегодня, дети, хватит! — На пороге детской возникла Бетти. — Не хочу торопить вас, Джин, но вы сами пообещали Толли, что к семи часам будете готовы. А у вас еще даже вещи не распакованы.
Джин бросила взгляд на каминную полку, где стояли часы в красивой оправе из синей эмали.
— Ой, и правда! Бегу переодеваться! Если честно, то я с бо́льшим удовольствием почитала бы детям.
— Глупости! — строго сказала Бетти. — Когда еще представится возможность развлечься, потанцевать и просто приятно провести время, ни о чем не думая?!
— Для меня важнее другое! — неожиданно серьезным тоном ответила Джин. — Впервые в жизни я оказалась в настоящей семье! Именно так я и рисовала себе счастливый семейный дом.
— Вот как? — Бетти было приятно слышать это искреннее признание. — А по-моему, в нашем доме все вверх дном. Только приберусь, наведу мало-мальский порядок, а едва отвернусь, и опять все кувырком. Трудно одной управляться, да еще с детьми в таком возрасте. За ними сейчас нужен глаз да глаз, иначе они тут такое натворят!
— И пусть себе балуются, пока маленькие! — Джин бросила умиленный взгляд на мальчика. В полосатой пижамке, с темными кудряшками, розовощекий, пышущий здоровьем, разомлевший после купания, Джимми был ангельски хорош.
— Они такие милые, правда? — воскликнула Бетти, перехватив ее взгляд, и тут же спохватилась. — Ой, нельзя говорить такое в их присутствии. Они и так уже из меня веревки вьют. Скорей бы Джон вернулся из своего плавания. В этом доме не хватает сильной мужской руки. Никакой дисциплины! Впрочем, честно говоря, на мужа у меня надежды тоже мало. Он ведь при детях тает, словно воск.
— А ваш муж давно в море?
— Почти год. А для меня этот год — как двадцать лет! Он сейчас служит на Дальнем Востоке. Вот переживаю, что дети забудут своего папу. Могут и не узнать, когда он вернется из плавания. Ты ведь помнишь папочку, Куколка? — Бетти склонилась над кроваткой дочери и стала поправлять одеяльце.
— Папочку? — весело повторила девочка.
— А я папу хорошо помню! — откликнулся со своей кроватки Джимми. — Он мне железную дорогу подарил!
— Какой чудесный подарок! — воскликнула Джин. — Покажешь мне завтра, ладно?
— Я ее уже сломал, — с огорчением признался мальчик.
— Жалко!
— Джимми — непослушный мальчик. Он сломал папин подарок. Мамочка на него очень сердилась, — защебетала Лиз.
— Еще как сердилась! — согласилась с дочерью Бетти. — Подумайте, что он натворил! Взял паровоз и швырнул его из окна на улицу. Мало того что игрушка вдребезги, еще и чуть по голове не угодил одной пожилой леди, которая проходила мимо.
Джимми бросил на мать хитрый взгляд и, поняв, что она не сердится на него за ту давнюю шалость, сказал:
— Так ей и надо! Она злая! Вечно на всех ругается.
Джин и Бетти переглянулись. Видимо, мальчик не покривил душой.
— Нельзя так говорить о взрослых! — укоризненно попеняла ему Бетти. — Ну-ка живо закрывай глазки, и спать! Сейчас я только поправлю одеяло!
Она поцеловала детей и, пожелав им спокойной ночи, направилась к двери. Джин тоже склонилась над мальчиком, и тот, крепко обхватив ее ручонками за шею, доверчиво прижался к ней и поцеловал в щеку. Джин почувствовала, как увлажнились ее глаза, и тихонько вышла из детской.
— Вы самая счастливая женщина на свете, — задумчиво проговорила она, следуя за Бетти в отведенную ей комнату.
— Наверное, — согласилась с ней Бетти. — Но мне так не хватает моего Джона! Когда вернется муж, вот тогда это точно будет про меня: самая счастливая женщина на свете.
Лицо Бетти вдруг озарилось таким светом, что Джин невольно ей позавидовала.
«Вот это и есть настоящая любовь, — подумала она. — А что я знаю о любви? Разве я в своей жизни любила кого-нибудь так, как эта женщина? Нет, никогда!»
Джин начала медленно расстегивать пуговицы на своем замысловато скроенном платье. Наряд из тонкой голубой шерстяной ткани выдавал руку талантливого модельера Мишеля Сореля.
— Какое красивое платье! — искренне восхитилась Бетти. — Я весь вечер любовалась им.
