— Это неверно. Мы накапливаем информацию и учимся понимать друг друга.
— Ну, и что практически ценного узнали мы за последние, скажем, полвека? Можешь не отвечать. Минимум сомнительно расшифрованных сведений о составе атмосферы и… — Самарин, не закончив, махнул рукой.
Я вспомнил сеанс связи, на котором несколько лет назад мне довелось присутствовать. Вспомнил, как Дед расхаживал по аппаратной, гордый и довольный тем, что первую практически ценную информацию послали с Земли на Сапиену, а не наоборот.
— Старший, — сказал я, — помнишь, Сапиена запросила способ добывания огня…
— Помню ли я? — перебил Греков, повысив голос и в упор взглянув на меня. — Ты спрашиваешь, помню ли я? Да откуда, собственно, ты свалился, Улисс?
— С Юпитера. Я был в рейсе и давно не читал газет. Что-нибудь произошло?
Греков отодвинул тарелку и подпёр кулаком тяжёлый подбородок. Теперь его голос опять звучал ровно, монотонно, как обычно:
— Около четырех месяцев Сапиена молчала. Потом вдруг посыпались передачи, одна за другой. Один и тот же запрос: можете ли сообщить способ добывания огня? Наш ответ, посланный шесть лет назад, естественно, ещё не дошёл. Теперь мы несколько раз продублировали его. Что произошло на Сапиене? Хотел бы я знать…
— Их сигналы приходят с опережением? — спросил я.
— Каждый раз все с большим временным сдвигом. Да, конечно, — предупредил он мой следующий вопрос, — мы попросили Феликса разработать систему синхронизации для дальней связи. Группа ребят из его института сейчас у нас на узле.
— Полагаю, ты подсчитал, сколько энергии будет пожирать новая система? — спросил Самарин.
— Это подсчитано. Придётся поставить в Селеногорске ещё один реактор.
— Послушай, Анатолий, — сказал Борг, — а не приходило ли тебе в голову, что если сигнал приходит с опережением, то, может быть, источник сигнала приближается к нам?
— То есть как? — Греков уставился на Борга. — Ты хочешь сказать, что Сапиена…
— Нет, конечно. Сапиена-то на месте, но, может, их передатчик установлен на корабле, летящем в направлении нашего Солнца? Ты уверен, что вы полностью понимаете их код?
— Такой уверенности нет, — сказал Греков. — Но есть экспериментально подтверждённые расчёты Феликса… Да что толковать, — прервал он самого себя, — ты же сам построил хроноквантовый двигатель, основывающийся…
— Правильно, — мотнул головой Борг. — Уверенности нет. Но есть корабль, даже два. Надо лететь к Сапиене — вот тебе простейший путь обрести уверенность. Надо лететь к Сапиене, — повторил он.
— Я против такого полёта.
— Почему? — спросил я.
— Прежде всего потому, что он смертельно опасен. Ты сам говорил мне, Ивар, что вероятность опасности была оценена неточно и Улисс с Робином чудом возвратились из того безумного полёта.
— Да, говорил, — согласился Борг. — Но теперь-то в конструкцию двигателя внесена существенная поправка. Опасность мы оцениваем теперь не выше нормы, обычной для любого рейса внутри Системы.
— И тем не менее расчёты могут подвести тебя и на этот раз, — сказал Греков, откинувшись на спинку стула. — Такой полет опасен. Это во-первых. А во-вторых, преждевременен. Выход за пределы Системы потребует не одного корабля, а по меньшей мере целой эскадры подобных ему.
— Но речь идёт пока о разведывательном полёте! — воскликнул я.
— Мы обязаны смотреть дальше. Программа космического проникновения не ограничится разведкой. Строительство эскадры вызовет такие последствия, которые даже трудно себе представить.
— Старший, — сказал я, — в своей книге ты упирал на этику космического проникновения…
— Это один из аспектов проблемы. Я упираю, как ты изволишь выражаться, на всю проблему в целом. Я не раз говорил об этом, но ты ведь не умеешь выслушивать до конца.
— Я выслушаю до конца, старший.
— В кратчайшем виде, — начал Греков, — проблема выглядит так. Историческая необходимость всегда побуждала человечество расширять ареал своего существования. Первобытному человеку пришлось, поборов суеверный страх, выйти из леса на открытые просторы, в саванны, — так он покончил с обезьяньим прошлым и окончательно утвердил себя в человечьем качестве. Мореплавание резко раздвинуло горизонты. Страх перед океаном не помешал людям переплыть его, используя, как говорит твой друг Робин, тряпки и верёвки вместо двигателя. Из сравнительно густо населённой Европы хлынул поток переселенцев на вновь открытые материки, и это сопровождалось жестокими колониальными войнами, истреблением коренного населения. Империализм навязал человечеству опустошительные войны, пролил океаны крови. Ты изучал историю и знаешь, о чём я говорю: войны за передел мира, за расширение «жизненного пространства» были порождены корыстными интересами крупных монополий и империалистических правительств. Они не имели ничего общего с объективной исторической закономерностью, побуждавшей человечество к расширению ареала обитания. Таким новым ареалом с неизбежностью стал космос, а средством его достижения — наука. Рывок в космос был поистине великолепен, но мы должны чётко представлять себе сложную обстановку того времени. Империализм занёс над миром дамоклов меч термоядерной войны. Вначале была Хиросима, а потом уж появились атомные электростанции. Трассы первых космических кораблей проходили над территориями, выжженными напалмом, над обширными зонами голода. Социалистический мир, посылая корабли в космос, был вынужден в то же время тратить огромные средства на оборону. Противостояние двух систем определяло эпоху, её особенности, её облик.
Греков сделал паузу.
— Мне было лет пять или шесть, — задумчиво сказал Самарин, — когда убили отца. Он работал в одной из контрольных комиссий по договору о разоружении. Фашисты бросили бомбу в автомашину…
— Мой отец помнит те времена, — сказал Греков. — И он всегда говорит, что это была необычайно сложная, переломная, но и великая эпоха. Теперь у нас единая система, экономика Всемирной Коммуны развивается глобально, она подкрепляет своей мощью освоение Солнечной системы. Я не утверждаю категорически, что выход за пределы Системы вообще не нужен. Но сейчас, в обозримый период времени, он нецелесообразен. Лишь сравнительно недавно побеждён голод, сложилась мобильная система снабжения населения всем необходимым. Но проблем осталось ещё великое множество. Нас не удовлетворяет состояние Службы здоровья. Нуждаются в реконструкции энерговолноводные линии, в расширении — подводные рудники в Тихом океане. Не так быстро, как бы нам хотелось, осуществляется наступление на пустыни, план «зелёной мантии Земли»… Так вот: выход в Большой космос чрезвычайно сложен. Хроноквантовый звездолёт качественно отличается от обычных кораблей не менее, чем атомоход от гребного судна. Надо тщательно взвесить огромные затраты труда и энергии. И не торопиться. Спешка ничем не может быть оправдана.
— Даже перенаселением Земли? — спросил я.
