Им подали простую, но вкусную еду. Отужинав, они сразу же поднялись наверх. Конрад распорядился, чтобы спальни протопили, и настоял на том, чтобы Камала заняла бо́льшую из двух комнат.
— Хватит мне изображать из себя немощного, — сказал он. — Я и так слишком долго позволял вам нянчиться со мной.
— Мне казалось, что вам это нравится, — улыбнулась Камала. — Снимайте сюртук и садитесь в кресло.
На какое-то мгновение она подумала, что он воспротивится, но Конрад, видимо, слишком устал и сразу же подчинился.
Она расстегнула его рубашку и, стянув ее с левого плеча, принялась растирать ему спину.
— О, так намного лучше. Просто замечательно, — признался он.
Камала тем временем обратилась с мольбой к небесам, чтобы Конрад поскорее выздоровел и обрел прежнюю силу.
Она настолько погрузилась в свои мысли, что не сразу заметила, как он положил на ее руку свою ладонь, а когда осознала это, то вздрогнула от неожиданности.
— Я уже поблагодарил вас за то, что вы сделали для меня? — спросил он.
— Много раз, — ответила Камала. — Как ваше плечо, лучше?
— Больше не болит.
— Тогда вам пора в постель. Завтра мы снова отправимся в путь.
Неожиданно он взял ее руку, лежащую у него на плече, и, поднеся к лицу, прикоснулся к ее ладони губами.
На какой-то миг Камале стало страшно. Его губы были теплыми, упругими и даже слегка требовательными, и она невольно покраснела.
Она попыталась высвободиться, и, как только Конрад это почувствовал, он тотчас выпустил ее руку и встал.
— Ступайте спать, Камала, — сказал он. — Спокойной ночи.
— Хорошо… — ответила девушка. — Я тоже устала. Спокойной ночи, Конрад.
— Спокойной ночи, Камала, — вновь повторил Конрад, глядя ей в глаза.
Стесняясь того, что он только что поцеловал ее руку, она отвела взгляд. Подойдя к двери, Камала услышала, как он сказал:
— Мне очень хочется отблагодарить вас так, как вы того заслуживаете, но я не нахожу слов, ибо далек от поэзии.
Камала легла в постель, но вскоре поняла, что не может уснуть. Что он имел в виду, сказав, что далек от поэзии? Неужели он действительно считает, что к ней применимо это чудное слово — "поэзия"?
Ей было бы приятно, если бы он думал о ней как о прекрасном эфирном создании, нимфе, восстающей из вод озера в пелене утреннего тумана или танцующей при свете полной луны.
Камала вздохнула. Боже, как неромантична, как банальна и как прагматична повседневная жизнь! Ей приходилось договариваться о стирке его рубашек, затем самой гладить их утюгом, а заодно чистить щеткой сюртук, который он выпачкал при падении…
На ее взгляд, его сапоги выглядели не слишком опрятно. И он постоянно посылал ее проверить, накормлены ли должным образом их лошади.
Интересно, что он подумает о ней, когда увидит ее в элегантном вечернем платье и с цветами в волосах?
Она пожалела, что не надела под амазонку свой самый красивый наряд.
"Далек от поэзии!"
Прежде чем уснуть, Камала несколько раз вспомнила его голос, звучавший совершенно по-особому в тот момент, когда он произносил эту фразу. Завтрашний день они проведут вместе, и она осмелится спросить, что он имел в виду.
Следующее утро принесло пасмурную и холодную погоду. Они съехали с постоялого двора до полудня, и, когда преодолели расстояние примерно в десять миль, начался дождь, который вскоре перешел в ливень.
Конрад завернулся в плащ. Камала последовала его примеру, мысленно поблагодарив своего спутника за то, что он настоял на нужной покупке.
Она натянула на голову капюшон — тот закрывал ей глаза и почти касался кончика носа. Увы, хотя плащ и был плотным и практически не пропускал влагу, Камала все равно продрогла.
Спустя какое-то время они остановились в придорожной таверне, чтобы перекусить и согреться. Конрад попросил жену трактирщика приготовить для них яичницу с беконом. Надо сказать, она оказалась гораздо вкуснее пикулей и сыра, которые обычно подавали посетителям постоялых дворов.
Также он уговорил Камалу выпить стаканчик домашнего сидра, который приятно согрел тело изнутри. Когда после непродолжительного отдыха они снова тронулись в путь, она почувствовала, что от выпитого сидра у нее слегка кружится голова.
Увы, холодный дождь, сопровождаемый ледяным ветром, хлестал им в лицо, прогоняя тепло и мешая ехать с нужной скоростью.
Более того, с каждой минутой становилось все холоднее, и спустя два часа оба почувствовали, что продрогли до костей.
Вскоре двигаться вперед стало невозможно из-за плотной пелены дождя. Стоя посреди безлюдной местности, они озирались в поисках хоть каких-нибудь признаков жилья.
Но, куда ни глянь, нигде не было видно ни домов, ни ферм. Впрочем, неудивительно, ведь они старались держаться в стороне от больших дорог. — Черт побери! — раздраженно воскликнул Конрад. — Так больше продолжаться не может! Нужно найти хоть какое-то пристанище!
— Конечно… Г-где-то ведь должен быть… п-постоялый двор, — стуча зубами от холода, пробормотала Камала.
— Последние пять миль нам не попалось ни одной деревушки, — ответил Конрад. — Лишь отдельно стоящие дома.
В следующий миг дождь, сопровождавшийся все нарастающими завываниями ветра, превратился в настоящую стену воды.
Камала замерзла так, что уже еле держалась в седле и была не в силах не только говорить о чем-то, но даже просто попросить об отдыхе.
Конрад подался вперед и, взяв Ролло под уздцы, резко повернул вправо.
— Кажется, там вдали что-то виднеется, — сообщил он. — Надо выяснить, что это такое.
Постройка оказалась старым полуразрушенным сараем. Конрад открыл висевшую на одной петле дверь, чтобы завести внутрь лошадей, и путники увидели, что сарай наполовину завален сеном.
— Это намного лучше, чем ничего, — произнес Конрад.
У дальней стены виднелось какое-то отверстие, к которому он и направился. В следующее мгновение Конрад пропал из вида. Затем Камала услышала его голос:
— Идите сюда! Посмотрите, что здесь! Нам повезло!
Чувствуя, что ноги не слушаются ее, Камала тем не менее шагнула вперед.
Темная дверь вела из сарая в крошечный фермерский домик, состоявший всего из одной комнаты. Два окна были заколочены досками, наружная дверь заперта.
Внутри оказался полуразвалившийся каменный очаг с холодной, давно остывшей золой. Рядом валялась охапка сухих дров. Похоже, этим местом время от времени пользовались путники и местные бродяги.
— Я разожгу огонь, — предложил Конрад. — Вы сильно замерзли?
— Оч-ч-чень, — проговорила Камала сквозь стиснутые зубы.
