Она посмотрела на Конрада в надежде, что тот поддержит ее.
К ее вящему удивлению и досаде, она заметила, что он углубился в разговор с сеньором Квинтеро и, скорее всего, не слышал, о чем она говорила с капитаном.
— Он не настолько горд, — произнес Ван Вик, перехватив ее взгляд, и, понизив голос, добавил: — Впрочем, ваш брат честолюбив. Он выказал желание стать моим компаньоном.
— Тогда я надеюсь, что вы окажетесь достаточно щедры, чтобы пойти ему навстречу в этом пожелании, — сказала Камала.
Возникла пауза, и Камале пришлось вопреки собственной воле посмотреть в лицо Ван Вику.
Он не сводил с нее взгляда, и в выражении его лица невозможно было ошибиться. Его глаза горели похотью, и Камала, чувствуя, что ее начинает бить дрожь, поспешила отвести взгляд.
— Это зависит исключительно от вас, — мягко произнес капитан "Афродиты".
— От меня? — удивилась Камала. — Я не думаю… И, боюсь, я не совсем понимаю… что вы хотите этим сказать.
— А я думаю, что вы все прекрасно понимаете. Если вы любите вашего брата, то непременно захотите помочь ему.
Камала почувствовала, что не в состоянии сдержать дрожь. Последние несколько дней она замечала, что Ван Вик преследует ее с настойчивостью охотника, стремящегося заполучить желанную добычу. Сейчас он уже не скрывал своих намерений, и от этого ей сделалось страшно.
К ее облегчению, прежде чем она успела что-то ответить, Конрад встал из-за стола.
— Мне хотелось бы пройтись по палубе. Не составите ли мне компанию, мистер Ван Вик? — предложил он.
— Да, конечно, — согласился голландец.
Его взгляд скользнул по бледному лицу Камалы, и он еле заметно улыбнулся, как будто поняв ее внутреннее состояние.
Впрочем, он промолчал и, встав с места, вслед за Конрадом направился к выходу.
Камала же чувствовала, что задыхается. Нет, ей было страшно не за себя, а за Конрада.
Сеньор Квинтеро, по всей видимости, не заметил в поведении Камалы ничего необычного, потому что взял в руки испанскую книгу, которую они с ней теперь постоянно читали.
— Продолжим? — предложил он.
— Да, да, конечно, — ответила его ученица.
— Или лучше я сам прочитаю вам разговор по-испански, — предложил Квинтеро. — Попытайтесь научиться наиболее цветистым выражениям, мисс Вериан. Вы скоро поймете, что мексиканцы говорят друг с другом в преувеличенно любезной манере, используя комплименты, которые не в ходу в других европейских странах.
— Испанская учтивость ни для кого не секрет, — произнесла Камала.
— Перенесите ее на мексиканцев, и вы получите ту сладость, которая не уступит свадебному торту, — ответил ей испанец.
Камала заставила себя улыбнуться. В следующее мгновение дверь кают-компании распахнулась, и в помещение буквально влетел Ван Вик.
Не обращая внимания на Камалу и Квинтеро, он бросился к шкафу в дальнем конце кают-компании.
— Произошло несчастье, — коротко бросил он.
— Несчастье?! — едва не сорвалась на крик Камала. — Конрад! С ним что-то случилось?
— Несчастье случилось не с вашим братом, мисс Вериан. Один из матросов сломал руку. Не знаю, насколько серьезна рана, но ему нужно наложить повязку.
С этими словами он стремительно вышел из кают-компании, а Камала вновь опустилась на стул. Ее лицо сделалось пепельно-серым от волнения. На какое-то мгновение она представила себе, что с Конрадом случилась беда.
С тем человеком, которого она любит!
Внезапно она поняла, что все это время любила его, причем с самого первого взгляда. Как только она не понимала этого раньше? Почему ей было невдомек, что чувство, которое она испытывала к нему, вовсе не привязанность и не потребность в защите: это любовь женщины к мужчине!
Она влюбилась в него в ту самую минуту, когда увидела, как он лежит на земле, упав с лошади. Она любила его, когда вправляла ему ключицу, когда приняла решение ухаживать за ним, хотя ничего о нем не знала.
Любовь! Неужели это она? Желание находиться рядом с мужчиной, принадлежать ему и знать, что не сможешь жить без него?!
Именно эти чувства переполняли ее сердце. Иное дело, что она в силу своего малого жизненного опыта не понимала, что это было.
Но теперь-то она точно знает! Осознание пришло к ней мгновенно, подобно удару молнии. Пришло одновременно со страхом за его жизнь.
В следующий миг она ощутила, с каким волнением бьется ее сердце. С ее лица сошла прежняя бледность, дрожь в теле окончательно унялась. Она как будто почувствовала себя обновленной.
Она влюблена! Она больше не та Камала, которая боялась свободы, боялась отправиться в неизведанное, теперь она — настоящая женщина, которая инстинктивно стремится к любви, что уже зародилась в ее сердце и пронизывает каждую клеточку ее тела.
"Я люблю его! Я люблю его! Я люблю его!" — мысленно повторяла она снова и снова.
Интересно, а знает ли он о ее чувствах, любит ли так же, как она, или же пока ни о чем не догадывается?
При этой мысли у нее участилось дыхание и возникло странное ощущение, будто стены каюты светятся золотистым сиянием счастья.
Впрочем, уже в следующий миг Камала вспомнила, что ей следует проявлять осторожность.
"Мы не должны совершить ни одной ошибки, ни одного промаха!" — говорил ей Конрад. Открыть ему свои чувства, показать окружающим, что они не брат и сестра, будет не промахом, а настоящей катастрофой.
Ей нужно быть осторожной. Прежде всего, нельзя показать Ван Вику, что они не те, за кого себя выдают.
"Его трудно провести, — подумала Камала. — Ой как трудно! Он с каждым днем становится все более развязным. Я будто вижу, как его руки тянутся ко мне, вижу, как он пытается прижать меня к себе".
Ей даже стало дурно при мысли о том, что к ней может прикоснуться другой мужчина, ведь она любит только Конрада, только он заставляет ее сердце учащенно биться, только он волнует ее, оказываясь рядом.
Почему же она не понимала раньше, что это любовь?
Почему, когда он прижимал ее к себе в той жалкой лачуге, укрыв сеном, ей казалось, что это просто забота с его стороны, но никак не любовь?
Конрад! Все ее существо буквально сгорало от желания быть с ним. Неожиданно Камала поймала себя на том, что сеньор Квинтеро продолжает читать для нее длинный отрывок из испанской книги, а она не слышит ни единого слова.
Когда мужчины вернулись, их волосы были растрепаны ветром, а лица мокры. Камала обрадовалась, что настало время ложиться спать.
— Что с тем матросом? Как его здоровье? — спросила она.
— Помощник капитана искусно вправил сломанную кость, — ответил Конрад. — Иначе нам пришлось бы просить тебя заняться раненым.
