— И что же в прошлом мисс Фэрмонт делает ее столь пугливой и тревожной?
Вопрос герцога пробудил Блэка от размышлений и воспоминаний о событиях той страшной ночи.
— Она не большой любитель темноты, — ответил Блэк, — равно как и всей этой оккультной галиматьи, которую столь успешно «наколдовала» наша мисс Фокс.
— Да, тебе определенно удалось подгадать со временем своего появления. Откуда ты узнал, где ее искать? Я сам лишь случайно оказался у дверей дома Стоунбрука, когда леди уже собирались отправиться на это проклятое Хайгейтское кладбище, взяв с собой в качестве сопровождающей лишь горничную Люси. Ты можешь в это поверить! Безрассудная, глупая девчонка! — раздраженно воскликнул Сассекс. — Черт побери, она не имеет ни малейшего понятия, что с ней могло случиться!
— И ты решил выступить в роли компаньонки?
Сассекс метнул в него самый яростный взгляд своих серых беспокойных глаз — Блэк никогда не видел его в подобном состоянии.
— Конечно. А что мне, по-твоему, оставалось делать? Позволить им совершить милый вояж на Хайгейт в одиночестве? И что дальше? Не могу даже предположить, что их там ожидало! Их могли ограбить или даже… не будем говорить о худшем…
— О да, безусловно, тебе обязательно следовало отправиться вместе с ними. Приношу свои извинения, мне кажется, я сегодня сам не свой.
Сассекс тяжело вздохнул и запрокинул голову на спинку кресла. Устремив глаза к потолку, он произнес вслух имя Люси.
— Если это и есть любовь, неудивительно, что самые разумные мужчины страшатся этого состояния. — Он взглянул на Блэка, и в глазах его застыло искреннее беспокойство. — Будь я проклят, Блэк, что за дьявол в нее вселился? Для Люси это не просто дань моде, не салонная игра и не средство от скуки. Подобная… одержимость мертвыми и вызыванием духов не может не беспокоить. Никак не могу понять, что ее так привлекает в мистике и спиритах?
— Вот, взгляни на это.
Наклонившись вперед, Блэк вложил в его ладонь сложенную газетную вырезку восьмимесячной давности, найденную под матрасом на кровати Люси Эштон.
— Мужчина найден мертвым в сгоревшем доме в Блумсбери
[29]
. И что из этого?
— А вот что было спрятано в вырезке.
Порывшись в кармане, Блэк протянул герцогу золотую монету, идентичную той, что Сассекс обнаружил в ридикюле Люси, а также афишу с изображением «Дома Орфея». Сассекс со свистом втянул в себя воздух и поднял глаза.
— Мисс Фэрмонт?
Блэк покачал головой, сознавая, что не в силах встретиться взглядом с человеком, бывшим его другом на протяжении многих лет.
— Мисс Эштон.
— Черта с два! — прорычал Сассекс. Он рывком вскочил на ноги, его бокал откатился на ковер, золотистая жидкость выплеснулась на блестящий паркет.
— Ты, ублюдок! Как ты посмел сунуть нос в спальню Люси?
— И в спальню Изабеллы, — протянул граф. — Если тебе угодно знать, чувствовал я себя просто отвратительно, но что поделаешь… Изабелла задремала на маленьком диване в гостиной, а я решился обыскать дом. Причиной тому не только монета, которую ты нашел в сумочке Люси и показал мне, но, главным образом, записка, полученная мною во время ужина.
Выхватив из рук Блэка сложенный лист бумаги, Сассекс сразу же обратил внимание на знакомую печать с изображением таким же, как и на золотой монете и на афише театра. Прочтя письмо, он обессиленно опустился в кресло.
— Проклятье, во что она ввязалась?
— Не знаю, но готов побиться об заклад: причина, по которой Люси занялась вызыванием духов умерших, имеет отношение к этому мужчине и ее связи с ним. Личной связи, я полагаю.
Сассекс изменился в лице и, потеряв на мгновение над собой контроль, что абсолютно для него нехарактерно, подобрал упавший бокал с пола и швырнул его о каминную доску. Бокал разлетелся на множество мельчайших осколков, мелкой крошкой рассыпавшихся по полу.
— Черт побери! — выругался он, и Блэк прикусил язык, удерживая готовые сорваться слова. Если бы граф сделал свою шокирующую находку в комнате Изабеллы, сложно представить, как бы он поступил.
— Она любила его и, должно быть, все еще любит, — пробормотал Сассекс, уткнувшись лицом в ладони. — Проклятье! Вот почему она так безрассудна. Так страстно увлечена всеми этими сеансами. Она на самом деле верит, что может вызвать его призрак!
Его отчаянная речь не требовала комментариев. Им обоим было ясно, в чем причина внезапного интереса Люси к миру сверхъестественного.
— Вот почему она меня не выносит, — прошептал Сассекс. — Господи, я соперничаю с призраком.
Что тут сказать? Блэк не знал слов, которые могли бы утешить друга. Женщина, в которую тот безумно влюблен, не любила его — ее сердце принадлежало другому.
— Какое отношение этот умерший мужчина имеет к «Дому Орфея»? Как он или Люси связаны с письмом? Имеет ли все это хоть что-нибудь общее с реликвиями тамплиеров? — Вопросы один за другим срывались с губ Сассекса, пытавшегося осознать смысл случившегося.
— Не знаю. Меня беспокоит подлинная цель письма. Если пославшие его желали причинить вред Изабелле или Люси, зачем им предупреждать меня? Они могли с уверенностью предположить, что я как минимум прослежу, чтобы дамы не пострадали.
— Возможно, — проворчал Сассекс, — кто-то догадался о том, что ты испытываешь страсть к мисс Фэрмонт, и понадеялся, что немедленно отправишься на Хайгейтское кладбище и придушишь милейшую мисс за все ее безрассудства, тем самым избавив его от необходимости делать это своими руками.
— Похоже, ты над этим хорошенько призадумался, Сассекс. Могу ли я поинтересоваться, уж не приходила ли тебе самому мысль придушить прелестную Люси?
— Всю эту проклятую ночь, а теперь, после того как ты показал мне вырезку, даже более чем когда-либо еще. Кстати, где ты ее обнаружил?
— Под матрасом.
Сассекс сердито фыркнул:
— Проклятые женщины, все они одинаковые. Под матрасом. Господи, самое ожидаемое место для «тайника».
Пожав плечами, Блэк сделал еще один глоток виски.
— Стоит признать, Сассекс, это существенно облегчило мои поиски. В конце концов, мне так и не удалось отыскать что-нибудь еще, заслуживающее внимания. В комнате Изабеллы — ничего, за исключением ее дневника.
— Ты прочел его?
Блэк замялся, задумавшись, как лучше сформулировать ответ.
— Да, — солгал он. — В нем ничего нет.
Он даже обнаружил ключик от замочка на тетради, тот висел на гагатовом браслете. Граф открыл замок и решительно углубился в исписанные страницы. Настоящее вторжение в личную жизнь Изабеллы. Дневник с ее самыми тайными мыслями и желаниями. Ее роман. О, какое искушение, как бы он хотел прочесть все это, узнать ее такой, какой видела она себя сама. Отрывок — он просмотрел в ночь бала у Стоунбрука — лишь возбудил его любопытство. Ему отчаянно хотелось еще. Справившись с соблазном, Блэк закрыл заветную тетрадь — Изабелла имеет право сохранить свои секреты.
