Люси немного оробела и начала краснеть. На лице обозначилось смешанное выражение потрясения, стыда и… облегчения?
— О, боже мой, неужели я сказала что-то не то?
— Конечно нет, Лизи, — поспешил успокоить ее герцог.
— Что же, в первый раз всегда так, правда? Однако уверяю вас, леди Люси, мисс Фэрмонт, с каждой новой встречей будет легче. Меня совсем не беспокоит моя слепота, и, хочется верить, вас также.
— О, нет, нет, — выпалила Изабелла. — Надеюсь, я вас не оскорбила.
— Конечно нет, но, понимаете, у меня четыре других чувства, которые значительно усилились с тех пор, как я потеряла зрение. Я заметила неловкую паузу, напряжение в разговоре и поняла, что вы ни о чем не знали прежде, чем нас друг другу представили, и были огорошены. Но что взять с мужчин? Порой они ведут себя как неразумные твари.
Сассекс усмехнулся:
— Моя сестра умеет браниться с таким шармом, не правда ли?
Их небольшая компания весело рассмеялась, и неловкость исчезла столь же быстро, как и появилась.
— Должна сказать, леди Элизабет, — восхищенно заметила Люси, — ваше платье очень красиво. Глубокий и насыщенный оттенок синего сродни редчайшему сапфиру. А павлиньи перья смотрятся просто очаровательно.
— О, так вот в чем я одета! Я просила Сассекса описать мой наряд, и он ответил своим типичным напыщенным голосом: «Он голубого цвета с перьями, свисающими с твоих плеч». Я и понятия не имела, что это за перья, а ведь они могли оказаться и теми ужасными страусиными, которыми украшают сбрую лошадей, влекущих катафалк.
Элизабет очень точно изобразила брата. Снова раздались смешки, Изабелла восхитилась умением Элизабет разрядить атмосферу и дать возможность окружающим ее людям почувствовать себя свободно и непринужденно.
— Я уверен, что говорил о сапфирах, если ты припоминаешь, — проворчал герцог.
— Мужчины не способны должным образом описать цвета, — насмешливо отметила Люси. — Они не понимают важность цветов и оттенков для дамы, выбирающей себе туалеты. Боже мой, я абсолютно убеждена, они и не заметят, если мы всю жизнь будем ходить в сером и черном.
— Что ж, Люси, будьте уверены, этот оттенок баклажанного вам очень идет. Я никогда не видел леди со столь яркими темно-рыжими волосами в наряде подобного насыщенно-фиолетового цвета, но вы выглядите божественно.
— О, прекрасно исполнено, Эдриан! — Элизабет улыбнулась, когда Люси вежливо присела в ответ на комплимент. — Баклажанный. Звучит мило.
— О, замечательно, вы уже познакомились с леди Элизабет, — произнес, подойдя к ним, Блэк. Взяв у Сассекса руку Элизабет, он запечатлел на ней скромный поцелуй.
— Добрый вечер, Блэк.
— А как вы узнали, что это я?
Элизабет мелодично рассмеялась:
— Мне знаком ваш голос, я чувствую ваш запах. Вы все еще используете этот ужасный одеколон с ароматом пряностей и сандалового дерева. Я же говорила, что аромат сосны и кедра подошел бы вам значительно больше. Так же как и вы, он напоминает мне о лесе и свежей земле.
Изабелла была не согласна. От Блэка исходил божественный аромат. Да и выглядел он сегодня изумительно привлекательно в своем черно-белом наряде. Любопытно, что Элизабет показалось, будто сосна и кедр соответствуют графу. Между прочим, благоухание сосны и кедра упоминалось Изабеллой при описании обстановки замка Лорда Смерти. Она никогда бы и не подумала, что оно имеет какое-то отношение к Блэку. Правда, это лесные запахи, но Изабелла считала, что пряные ароматы Востока подходят ему значительно больше. Есть в Востоке нечто очень соблазнительное, в значительной степени соответствовавшее окружавшему Блэка загадочному и чувственному ореолу.
— Итак, может, мы переместимся в столовую? Ужин почти уже накрыт.
— Да, а где же Элинвик? — воскликнула Элизабет. — Сегодня он мог бы проводить меня к столу.
— Леди Люси, — прошептал герцог, предлагая свою руку, — окажете ли вы мне честь?
— Конечно, — заявила Люси, скользнув растерянным взглядом по Сассексу и его сестре.
Изабелла заметила странную вспышку, промелькнувшую в зеленых глазах кузины. Был ли это интерес? Сассекс и в самом деле выглядел сегодня ослепительно.
Блэк отошел назад, ожидая, пока опустеет гостиная. Похоже, хозяин дома совсем не настаивает на соблюдении протокола. Согласно общепринятым правилам этикета, в комнату первым должен был войти герцог — самый титулованный из присутствующих аристократов, — однако Сассекс задержался, пропуская вперед Элинвика со своей сестрой. У Изабеллы ушли месяцы, чтобы запомнить сложную систему следования титулов английских пэров и все связанные с ней нюансы. Опираясь на свой весьма ограниченный предшествующий опыт, она могла заключить, что обычно в домах, где бывала, и гости, и хозяева придерживались негласных правил, особенно когда устраивался званый ужин. «Одно лишь это обстоятельство, — подумала Изабелла, — делает сегодняшний вечер самым необычным из всех, где доводилось бывать в Лондоне».
Уэнделл находился в задних рядах их небольшой группы. Изабелла увидела, как он гордо прошествовал, поглощенный беседой с ее дядюшкой. Шедший впереди Элинвик уже провел Элизабет в столовую. Когда же Найтон проследовал мимо, так и не удосужившись обратить на нее внимание, Изабелле хотелось умереть от унижения, однако внезапно рядом оказался Блэк, взявший ее под руку и крепко прижавший к себе, сопровождая к столу.
Дрожащая Изабелла избегала смотреть на графа. Не могла. Просто не могла взглянуть ему в лицо. Она пообещала забыть его, и обязана это сделать, хотя понимала: стоит поднять глаза — и она снова будет одурманена.
Ужин обещал быть грандиозным. Столовая казалась огромной, и царившая в ней атмосфера свидетельствовала об очевидном мужском присутствии. Большой стол, как минимум двенадцати футов
[31]
длиной, сиял в свете множества свечей. Столовые люстры, так же как и газовые лампы, были погашены, и единственным источником освещения служили бронзовые канделябры, мерцающие приглушенным пламенем, что придавало событию некий сокровенный и личный оттенок.
Блэк обладал настоящим талантом драматурга, и открывшаяся перед ней картина словно сошла со страниц исторического романа. Изабелла никогда не присутствовала на ужине, устраиваемом при свечах, и эффект, произведенный подобным антуражем, был воистину ошеломляющим. Не говоря уже о внутреннем драматизме сцены. Она задавала себе вопрос, чувствуют ли остальные гости себя так же, или всему виной удивительные причуды ее воображения.
Изабелла обратила внимание, как необычно смотрятся лица присутствующих в таинственном мерцании свечей, как очаровательны Люси и леди Элизабет. Ей стало интересно, как выглядит она сама, и Белла опустила глаза, рассматривая отблески свечей на своей груди. Она должна была бы испытывать смущение оттого, что низкий вырез платья скрывает так мало ее роскошной плоти, но стоило заметить блестящие искорки, возникающие на багряно-красной поверхности атласного шелка, как она замерла от изумления.
