— Да, Блэк, — заметила сидевшая рядом с Изабеллой Элизабет, — ваш повар сегодня превзошел себя. Но полагаю, он приготовил то, что вы ему рекомендовали?
— Я не вижу необходимости предлагать меню. Обожаю лесные грибы и припоминаю, что вы испытываете ту же слабость.
Элизабет положила руку на стол. Изабеллу восхищало то, как изыскано и царственно она выглядела. Несмотря на слепоту, сестра Сассекса ела изящно и утонченно. Ничто не проливалось и не падало с тарелки. «Я не могу похвастаться подобными манерами», — размышляла Изабелла, смущенно посматривая на кусочек чернослива, упавший на салфетку.
— Могу подтвердить, что и у моего брата, и у Блэка лучшая кухня в Лондоне. Посмотрите на меня, — произнесла Элизабет с улыбкой, — если бы я усиленно не придерживалась режима, давно бы уже стала настоящей пышечкой!
Люси поперхнулась, а Элинвик нахмурился.
— Ну-ну, леди Элизабет! — успокаивающе воскликнул Стоунбрук. — Мужайтесь, самые знаменитые красавицы в истории были пухленькими, как булочки.
— О, благодарю вас, милорд.
— В том, как вы выглядите, нет ничего дурного, — пробурчал лорд Элинвик, прежде чем наполнить бокал вином и поднять тост. — Давайте выпьем за дам, похоже, Блэку чертовски вовремя пришла идея оживить наши унылые ужины, пригласив столь прелестных собеседниц.
Элизабет провела рукой по скатерти, изящно перебирая пальцами в поисках бокала. Изабелла уже хотела ей помочь, когда поймала упреждающий взгляд Блэка и заметила легкое покачивание головой.
Действительно, в ее помощи не было нужды, поскольку, когда Изабелла вновь взглянула в сторону леди Элизабет, увидела, что та уже сделала маленький глоток вина.
— Превосходное красное, — прошептала Элизабет, осторожно облизывая губы. — Помимо вкуса винограда, я чувствую ягоды, яблоки и, возможно, какие-то пряности.
— Да, — подтвердил Блэк.
— Вино не французское. Испанское?
— Леди Элизабет, вы воплощенная мечта виноторговца. — Блэк улыбнулся и шутливо салютовал ей бокалом.
— Благодарю вас, милорд.
— Ну, а я бы вполне удовлетворился хорошим ломтем мясного пирога и добрым шотландским элем, — возразил Элинвик. Он поднял глаза и встретился с Изабеллой взглядом. — Кажется, вы упоминали, будто вы из Йоркшира, мисс Фэрмонт. Откуда именно?
— Из Уитби, милорд.
— Ах да, прекрасные пейзажи. Правда, в это время года там весьма уныло. Я был там разок. Помню замечательную чайную, где попробовал самый лучший в жизни пирог с мясом и грибами.
— Чайная Элизабет Ботман! — воскликнула Изабелла.
— Вы ее знаете?
— Знаю? О, да я тратила там каждый лишний пенни. И еще непревзойденная кофейня «У Салли Ланс». И «Йоркширский хлебец». Господи, сто лет уже его не пробовала, — с тоской протянула она.
— Там еще подавали замечательные кексы с цукатами, я припоминаю.
— О да, — согласилась Изабелла, с тяжелым сердцем вспоминая родной дом. Хотя ее детство нельзя было назвать счастливым или благополучным, ей очень нравилось в Уитби. Йоркширское побережье — замечательное, красивое место, омываемое волнами сурового Северного моря, с вересковыми пустошами и знаменитым лесом в окрестностях городка Пикеринг. Прекрасные пейзажи надолго пленяли глаз.
— Мне очень понравился кекс с маслом, — добавил Элинвик. — С чашкой бодрящего йоркширского чая.
Изабелла никогда не могла позволить себе масло. Однако ох сколько раз воображала его, намазанное на толстый кусок кекса с цукатами. Так было бы восхитительно! Даже сам по себе ломоть кекса представлялся ей тогда недостижимой мечтой, роскошью. Огромный кекс с цукатами или йоркширский хлебец магическим образом появлялся на их скудном столе лишь иногда, когда у матери случались деньги. Совпадало это, как правило, с приходом в порт торговых и военных кораблей и, соответственно, бренчавших монетами моряков.
Будучи ребенком, Изабелла не задавала вопросов. Став молодой девушкой, она узнала, как ее мать добывала деньги на сдобные кексы. Ее терзали угрызения совести, казалось, грешно наслаждаться роскошествами, полученными неправедным путем, оплаченными безнадежной страстью любить и быть любимой. Ее мать никогда не могла устоять перед мужчиной в морской униформе. Всего несколько восторженных взглядов с ее стороны — и бравые моряки, впервые появившиеся в городе или остановившиеся здесь на пару дней, быстро оказывались в ее постели. Каждый страстный ухажер представлялся ей матерью как «тот самый, единственный». К несчастью, ни один из многочисленных романов не закончился так, как она мечтала. Несчастная умерла с разбитым сердцем и погубленной репутацией.
Изабелла не могла отделаться от воспоминаний о прошлом. Вновь и вновь видела себя стоящей в кухне у маленького щербатого стола и смотрящей на лежащий перед ней теплый сдобный кекс с цукатами. Белла сознавала, что не должна становиться соучастницей греха ее матери, однако ей всегда казалось бесполезным расточительством пытаться что-то предпринять в ситуации, которая укладывалась в поговорку про арендатора, желавшего отомстить лорду и повесившегося на его воротах. Если она не съест хлеб, он пропадет — это расточительство, мотовство. Пословица «не проматывай, и не будешь нуждаться» очень скоро стала ее девизом.
— Аббатство Уитби — великолепное и величественное место. Готическое и меланхоличное. Прекрасно подходит для того, чтобы предаваться размышлениям в тиши древних камней.
От звука голоса Блэка мурашки побежали по ее телу.
— Вы были там, милорд?
— Да, два года назад. Очаровательная деревенька, да и само аббатство, разрушенное, но не утерявшее былого величия, не может не вызвать чувство благоговения и восхищения.
— Аббатство было моим излюбленным местом в Уитби. Мне нравилось приходить туда, смотреть на бушующие волны и мечтать.
— Действительно, это место навевает грезы.
Опустив голову, Изабелла уставилась глазами в стол.
Предмет ее мечтаний и грез был слишком личным для застольной беседы.
В разговоре опять повисла пауза, и Изабелла, еще раз придирчиво осмотрев платье и придя к неутешительному выводу о том, что если будет продолжать поглощать предложенные щедрым хозяином яства с тем же усердием, то ее облегающий наряд непременно лопнет по швам, решила оторваться от еды и принялась осматриваться по сторонам. На противоположном от нее конце стола восседал дядюшка, увлеченный поеданием изысканных деликатесов. Она наблюдала, как его густые бакенбарды шевелятся в такт движениям челюстей. Ей всегда невыносимо хотелось рассмеяться при виде того, как маркиз поглощает пищу. Конечно, очень глупое чувство, но пышные бакенбарды Стоунбрука казались довольно глупыми.
Сидевшая рядом со своим отцом Люси едва притронулась к еде. Время от времени она бросала тайные взгляды на герцога. В чем бы ни уверяла ее Люси, между ними явно что-то есть. Только ее дорогая кузина упрямо отказывалась это замечать.
