– Брехун.
– Трепло!
Ругать, ругали за глаза, но и любили. Поэтому к нему приклеилось ласковое прозвище – Брехунец. Последнее время его не часто можно было встретить в городке, он купил себе фуру Камаз и разъезжал по городам и весям России. Прошлый раз, когда мы его видели на озере, он рассказывал про заграницу. Боже мой, что он только не плел, проверить то нельзя было, вплоть до того, что вез на своей фуре телок на конкурс «красавица мира», а на обратной дороге останавливал Камаз в Москве, на Лубянке, напротив приемной ФСБ и, поднимая кузов, вываливал огромную кучу иностранных секретов.
– Но у тебя же не самосвал! – слышалась недоверчивая реплика.
Ни минуты не задумываясь, он находил ответ:
– А я Камаз ставил на попа.
– Это как же?
– Секрет. Подписку давал.
– А какая у тебя степень секретности.
– Седьмой дан. Черный пояс.
– А звание?
Брехунец ни секунды не размышляя, ошарашивал собеседников.
– Дипломатический генерал.
– Трепло. Кончай врать.
С разных сторон неслись недовольные голоса:
– Не перебивайте, пусть дальше рассказывает.
В прошлом году он где-то пропадал две недели, а потом вдруг заявился в городишке, в форме старшего лейтенанта бронетанковых войск. Соседи, особенно представительницы того единственного пола, которому все на этом свете необходимо знать, просто изошли лютым желанием узнать правду. До правды было еще далеко, а вот чем Брехунец замазывал любопытные рты.
– Я на дочке министра обороны женюсь, втюрилась она в меня.
– Как дело-то было? Ой, расскажи!
Бабы согласны были слушать любую его историю, лишь бы у нее был счастливый конец. А других концов у Брехунца и не было.
– Как…как?… Ехала на Мерседесе, увидала меня и чуть в столб не врезалась. Сами понимаете, – напирал он на сообразительность слушателей, – не может же у министра обороны зять быть простым солдатом, годным к нестроевой. Вот будущий тесть, старшего лейтенанта сразу мне и присвоил, хотел полковника, но я отказался.
– Но ты же в армии ни одного дня не служил, какой ты лейтенант?
– Меня готовили по отдельной спец программе, кормили в спец буфете, и еще в бронепоезде я разъезжал по стране.
– Зачем разъезжал?
– С инспекцией! Округ для командования себе выбирал!
Через два месяца, когда на горизонте появилась будущая жена командующего округом с подозрительно выпирающим животом, и дешевым чемоданом в руках, весь его треп показался невинным лепетом по сравнению с тем, что было на самом деле. Настоящий его тесть усох в звании с министра обороны и маршала до прапорщика и начальника вещевого склада.
– А почему она не на Мерседесе? – кто-то задал глупый вопрос.
– Коробка автоматическая на дороге полетела, – отмахнулся Брехунец. Так что этого сказочника мы отлично знали.
А пока мы с Данилой замерли, приняв стойку, как легавые на охоте, только, что хвосты у нас не подрагивали. Хват стал излагать свой план отечественному суперагенту:
– С утра, часов в девять, там раньше делать нечего, ты заезжаешь на мебельный комбинат, на склад, тебя пропустят. Грузишь спальный гарнитур «Королева Марго», забираешь у Коня документы, они уже выписаны, и никуда не заезжая, дуешь прямиком до первой границы в Бресте. Я тебе на всякий случай схему-маршрут нарисовал, сейчас пройдем в дом, отдам.
Послышался вкрадчивый голос Брехунца.
– Схему не надо, я и так дорогу знаю! А из личных вещей, ты, что ничего брать не собираешься? Так и уйдет Камаз с одним гарнитуром? Все бросишь здесь? Кому?
– Не твое дело. Смотрю я, ты что-то много лишних вопросов задаешь.
Нам было видно, как Брехунец прищурил хитрые глаза, а Хват недовольно пожевал губами. Он пояснил:
– Если загрузишься личным барахлом, на таможне рыться начнут, а так один гарнитур. Куплю все, что надо в Германии, тряпок там каких хочешь, на любой вкус… Ты езжай по Минке, а я тебя у первой же таможни догоню.
Посчитав, что и так сказал слишком много, он строго спросил:
– Аванс еще не весь истратил?
– Нет!
– Вот и ладно, под расчет, основное, получишь в Германии, купишь себе классную тачку, подержанный БМВ или на худой случай новый Фольксваген, и на ней вернешься.
Теперь мы боялись пропустить из их разговора хоть слово. Я забыл даже, что по мне скачут блохи. За какие такие заслуги Брехунец должен получить столько денег, что ему хватит на покупку подержанного БМВ или нового Фольксвагена. Вон один водила-дальнобойщик из нашего подъезда, в Москве, постоянно ходит на фуре за границу, так говорит, что за поездку выходит максимум на пару джинсов. Неужели врет? Что-то тут нечисто.
– А Камаз? Как я на двух тачках домой поеду? – послышался вопрос Брехунца. Хват недовольно поморщил губы.
– На двух точно не поедешь. Выпустил я это из головы. Камаз там придется бросить, а лучше всего спалить.
Он видно сказал что-то лишнее и теперь пристально смотрел на собеседника, ожидая нового вопроса. Но Брехунец молчал.
Посчитав, что ничего страшного не произошло, и они обговорили все вопросы, Хват посмотрел на часы и, хлопнул по плечу водителя Камаза.
– Сейчас пол шестого. У тебя Брех есть еще три часа до открытия склада. Пойдем – чайку попьешь, если хочешь – сосни, дорога у тебя впереди – долгая.
Хват молча направился в дом. Однако Брехунец даже не стронулся с места.
– Ты чего? – остановился Хват. – Что-то не так?
Брехунец еще с минуту собирался с духом и, наконец, глухим голосом полным тоски и одновременно угрозы выдавил из себя:
– А что так? Что так? Ты меня за придурка держишь, думаешь, я ничего не понимаю?
Мы видели, как у Хвата удивленно вытянулось лицо. Он позвал убежавшего вперед мастифа. В присутствии собаки ему видно легче было разговаривать.
– Ну-ка, ну-ка рассказывай! Что у тебя за подозрения? Чем ты недоволен?
Ранний гость окончательно собрался с духом. Он перестал пинать нашу конуру, в его голосе появились твердые нотки.
– Да? Ты Хват думаешь, я не знаю, что на моем Камазе за границу уйдут наркотики. Если на таможне, что случится, я за все в ответе, а ты как всегда в стороне.
– Ты что, с ума сошел?
– Почему сошел! Когда наркотики будут на той стороне, в Германии, у тебя будет такой барыш, миллионы, что ты даже Камаз готов на свалку выбросить, лишь бы с ним не возиться, или скажешь, я не прав?
Хват гневно сузил глаза и взял на всякий случай за ошейник подбежавшего пса. Послышался его разочарованный голос:
