– Очень просто. Хранит она их у Генеральши.
Бабуся наслаждалась произведенным эффектом, затем пояснила:
– Вы подумали, что бабка совсем сбрендила, по ночам домой не является. А я ведь не просто где шаландалась, я розыскную работу проводила.
– Розыскную… работу… – Игорь поперхнулся дымом, закашлялся.
Ирина не выдержала и фыркнула, но тут же закрылась ладошкой. От Бабуси можно ожидать чего угодно, но чтоб такое…
– А вы не ухмыляйтесь тут, – Бабуся строго нахмурилась, – я, промежду прочим, не хуже других могу дело провернуть. Вот я и решила заняться розыском. Поговорила с Глашей о том о сем, на судьбу свою горемычную пожалилась.
– Почему „горемычную“? – не выдержал Игорь.
– Потому, внучок, что меня все обижают, проходу не дают, из квартиры собираются выжить старую и беззащитную.
– Кто вас собирается выжить? – Игорь старался говорить спокойно.
– Как кто? – удивилась Бабуся, – да вы же, кто же еще. А Глаша поняла меня, посочувствовала. У нее я и обреталась эти дни, по хозяйству помогала, то да се.
– И вы могли сказать про нас такое? – возмутилась Ирина, – такую гадость!
– Смогла, конечно, смогла, милая. Если бы я такого не сказала, то как бы я смогла в квартире Генеральши обретаться сколько захочу?
– Зачем, – теперь уже возмутился Игорь, – зачем вы это сделали?
– Экой ты непонятный, – Бабуся потянулась за кисетом и зарядила ноздрю порцией табачка, – чтобы спокойно все в квартире Генеральши осмотреть.
– Вы нас выставили в таком свете! – не могла успокоиться Ирина.
– Ап-чхи! Ничего с вами не сделается. Ап-чхи! А вот кое-что мне узнать удалось.
– Например? – Игорь выпустил колечко дыма.
– Про Вику и Андрея я вам все обсказала. Паренек себе на уме, музыка для него постольку поскольку. Он позанимается еще немножко, а потом забросит все это и жалеть не станет, будет деньги зарабатывать. Вика – упрямица, ей хоть кол на голове теши, если захочет кому-нибудь что-то доказать. А доказать она хочет, что может играть не хуже Андрея. Ей уроки Генеральши нужны как воздух.
– А Даша?
– Ей, бедняжке, не повезло. Талант человеку даден, а денег нет. Нужно решить: или на уроки ходить, или деньги зарабатывать, матери помогать. А я вам толкую: она же молодая, ей тоже покрасоваться хочется, с молодым человеком сходить куда, прогуляться. Она если выкроит лишнюю копейку, то тратит на мазилки-красилки, но домой их не несет, чтобы родные не узнали. Вот и присмотрела себе укромное местечко в доме Генеральши, там их и держит. Если ей ухажер ейный что-то подарит, то тоже туда складывает.
– Вы были в доме Жустьены Карловны и этот тайник нашли? – догадался Игорь.
– Ага, – Бабуся снова потянулась за кисетом, – только я его не искала. Я решила сначала в доме пошарить основательно, а вдруг безделушки-то вовсе и не пропали, вдруг их куда засунули.
– Нашли что-нибудь?
– Насчет камушков все чисто. Их и вправду, видать, умыкнули. А вот вещички Дашины нашла. Я про это Глаше сказала, а та, оказывается, уже в курсе: „Мол, девчонку жалею, она кладет узелочек потихоньку, а я делаю вид, что ничего не знаю. Хозяйка все равно ничего не замечает“.
– Так, Даша хранит некоторые вещи в доме своей учительницы, – Игорь стал расхаживать по кабинету, – ценное наблюдение. Только я все равно сомневаюсь, что это она все взяла. Опять же, если взяла, то где будет хранить, не дома же.
– Тут все дело не в ней, Горяшка, а в ухажере этом, Дашином, будь он неладен.
– Что за ухажер? – Игорь остановился напротив Бабуси, – рассказывайте.
– Ухажер этот – племянник нашей Генеральши. Он изредка появляется у тетки, но она его не жалует. Заявила даже однажды, чтобы он к ней дорогу забыл. Но паренек нагловатый, все равно время от времени приходит. Тем более, что начал за Дашей ухлестывать. Сначала-то за Викой приударил, но та ему быстро отворот дала, тогда он на Дашу и перекинулся.
– Про племянника вам Глаша рассказала?
– И Глаша, и сама я его видела. Он приходил в эти дни. Такой довольный, чуть не лопается от гордости. Даша к нему, а он от нее в стороночку, мол, мне некогда, у меня дела, только тетушку наведать пришел. Даша сдержалась-то, только губы сжала. Он покрутил хвостом, да и отправился восвояси.
– Хорош, видно, гусь, – Игорь постоял у окна рядом с Ириной, потом увлек ее на диван.
– Да, гусь еще тот. Он ведь сначала девчоночку обхаживал Лерочку. То конфетку ей сунет, то шоколадку. Ребенок и рад. Потом стал их провожать, и все вроде из-за Лерочки. Так и втерся в доверие. Стал мелочи разные Даше дарить, приручать потихоньку.
– Постойте, баба Дуся, – прервала ее Ирина, – ничего ведь страшного в этом нет, может быть, она ему понравилась, и он решил за ней поухаживать.
– Как бы не так. Он в каком-то техникуме учится. На занятиях почти не появляется. Живет отдельно от родителей, в роскошной квартире. Откуда, спрашивается, у сопляка такие деньги?
– Это ни о чем не говорит. Мало ли откуда, – Игорь махнул рукой, – сейчас многие живут не по средствам.
– Не говори, Горяшка, только проверил бы ты этого племянничка, поговорил с ним, выяснил бы что и как.
– Не думаю, Баба Дуся, что это он виноват. Я хочу вплотную сейчас заняться Андреем. Он ведь постоянно бывает в доме Генеральши, а племянник время от времени, тем более, что там ему совсем не рады. Андреем я буду заниматься в первую очередь.
– И прогадаешь, – Бабуся вскочила со стула, – говорю тебе, что надо перво-наперво проверить Дениса, племянника Генеральши.
– Посмотрим. Очень скоро дело разрешится, вот тогда вы и поймете, кто был прав.
Игорь решил не уступать Бабусе и держаться своей версии. Она поняла, что спорить с ним бесполезно и отправилась в свою комнату.
– Не пожалеть бы тебе о твоем упрямстве, – сказала она уже на пороге.
Игорю показалось, что Бабуся чем-то расстроена, но решил не обращать на старушечьи причуды внимание. Он привлек к себе Ирину и начал шептать девушке, какая она замечательная. Через некоторое время они забыли и о Бабусе, и о Генеральше с ее пропажей, и вообще обо всем на свете.
ГЛАВА 7
И снова с утра было тихо. Не громыхали знакомо на кухне кастрюли, не орало радио, не доносился вкусный запах испеченных блинчиков.
Игорь потянулся и посмотрел на часы.
– Ого, уже двадцать минут десятого.
Ирина мирно посапывала рядом. Он нежно провел по волосам девушки, и она открыла глаза.
– Сколько времени? – спросила испуганно, еще не совсем проснувшись.
– Начало десятого.
