– Откуда тебе известно, что она англичанка? – сурово осведомилась я.
К помощи слов Пьеро прибегать не стал, ограничившись выразительными гримасами. Мальчишка закатывал глаза, всплескивал руками, дергал плечами. Кем же еще может быть эта дама, если не англичанкой?!
Как бы то ни было, я сильно сомневалась, что эта женщина умерла. Просто Пьеро, как и все южане, любил драматизировать события. Но толпа, судя по всему, не собиралась расходиться. Поэтому я поднялась, отряхнула платье и решительно устремилась к зевакам. Зонтик оказался весьма кстати – угрожающе размахивая им, я проложила себе дорогу. Правда, чтобы подвинуть кое-кого из господ, пришлось ткнуть им в спину. Но в конечном счете я благополучно пробралась сквозь довольно-таки плотную толпу. Как я и предполагала, никто из зевак не спешил прийти несчастной на помощь. Бедная девушка неподвижно лежала на земле, а дамочки вокруг брезгливо перешептывались о заразных болезнях и особах легкого поведения.
Разумеется, я не могла стерпеть столь вопиющей наглости. Бедняжка выглядела такой хрупкой и беззащитной, что равнодушными могли остаться разве что каменные сердца. К сожалению, слишком много людских сердец сделаны именно из этого материала.
Я опустилась на землю и положила голову девушки себе на колени. Какая же я идиотка, что не захватила плаща или накидки! Впрочем, эту оплошность легко исправить.
– Ваше пальто, сэр! – обратилась я к ближайшему господину.
Это был дородный краснолицый человек, многочисленные слои жира вполне могли заменить ему верхнюю одежду. В руке толстяк сжимал трость с золотым набалдашником, которой время от времени тыкал в сторону девушки, словно экскурсовод в музее восковых фигур. Краснолицый господин изумленно уставился на меня.
– Что-что? – пропыхтел он.
– Ваше пальто! – нетерпеливо повторила я. – И побыстрее! – Но толстяк продолжал пялиться на меня, а лицо его быстро обретало свекольный оттенок. – Сэр, ваше пальто, немедленно! – рявкнула я, выждав десять секунд.
Толстяк испуганно стянул пальто и бросил мне. Я укрыла девушку, убедилась, что она всего лишь в обмороке, и принялась рассматривать бедняжку. Меня настолько поразила внешность незнакомки, что я никак не отреагировала на завывания краснолицего толстяка.
Я уже упоминала о своей невзрачной внешности. По этой причине я питаю совершенно бескорыстную любовь к красоте во всех ее проявлениях. А девушка была удивительно хороша.
Вне всяких сомнений, она была англичанкой: безупречная белая кожа и волосы цвета светлого золота встречаются лишь у уроженок туманного Альбиона. Сейчас лицо девушки напоминало гипсовую маску, настолько было бледным.
Это удивительное лицо могло принадлежать Венере или юной Диане. Темные ресницы чудесно контрастировали с золотом волос. Одета девушка была совсем не по погоде, в летнее платье и тонкий синий плащ. Одежда истрепалась и была порвана во многих местах, но когда-то явно стоила немалых денег – материал и покрой отличались изысканностью и хорошим вкусом. Перчатки на ее маленьких ручках были аккуратно заштопаны. Девушка являла воплощение нищеты и одиночества, чем и возбудила во мне любопытство. Как и сочувствие. Мне было интересно, что довело эту утонченную особу до столь плачевного состояния. Похоже, бедняжка не один день страдала от холода и голода.
Внезапно темные ресницы дрогнули, несколько секунд глаза пронзительной синевы недоуменно блуждали по сторонам, потом остановились на мне. Девушка попыталась сесть.
– Не двигайтесь! – велела я, одной рукой решительно укладывая ее, а другой сделав знак Пьеро. – Вы упали в обморок. Вам следует подкрепиться.
Она хотела было возразить, но жадные взгляды зевак привели ее в замешательство. Меня-то эти болваны ничуть не трогали, могли таращиться сколько влезет, но ради девушки я решила их разогнать и недолго думая набросилась на толпу. Всех как ветром сдуло. Кроме толстяка, который поспешно отскочил в сторону и замер, не сводя жалобного взгляда со своего пальто. Он что-то недовольно забубнил.
– Ваше имя и гостиница, сэр! – отчеканила я. – Сегодня же вечером вам вернут пальто. Хотя при таком... гм... сложении следовало бы одеваться полегче.
Из-за его спины вынырнула краснолицая дамочка с щеками-брылями и взвизгнула:
– Да как вы смеете, мадам! Никогда не слышала ничего подобного!
– Не сомневаюсь, – согласилась я и одарила обладательницу брылей ледяным взглядом. Она ойкнула и снова скрылась за спиной своего спутника. – Вам лучше уйти отсюда, милая! Да, и прихватите с собой этого... – тут я на мгновение запнулась, поскольку у меня язык не поворачивался назвать толстяка джентльменом, – эту особь мужского пола!
Я подтянула к себе корзинку, доставленную Пьеро, выудила бутерброд и сунула в руку девушки. Она испуганно взглянула на меня, подозрительно посмотрела на еду и неуверенно откусила. Легкая брезгливость, с которой она ела, подтвердила мое предположение – девица не привыкла столоваться в подобных условиях. Тем не менее бутерброды и остатки чая исчезли в мгновение ока. Щеки девушки слегка порозовели, мы с Пьеро помогли ей подняться, и вскоре уже все вместе мчались в экипаже к гостинице.
2
Доктор подтвердил мой диагноз. Обморок девушки был вызван лишь истощением и холодом. Никаких признаков инфекции не наблюдалось, и она быстро поправлялась.
В голове у меня, естественно, уже зародился план. Я обдумывала его, кружа по гостиной моего номера. Я всегда так поступаю – стоит мне задуматься, как тут же начинаю носиться кругами. На принятие решения много времени не потребовалось. Сколь бы хрупкой ни выглядела девушка, со всей очевидностью она обладала отменным здоровьем, если могла сопротивляться гнилой римской зиме. Ни друзей, ни родственников у нее, судя по всему, нет, иначе вряд ли бы слонялась оборванкой по городу. А оставлять ее одну, да еще в таком состоянии, нельзя.
Словом, решено! Девушка едет со мной!
Я довольно улыбнулась и поспешила к незнакомке, дабы сообщить, что ее ждет.
Она сидела на кровати и ела суп, которым ее кормила моя горничная по имени Треверс. Судя по всему, этот процесс не приносил удовольствия ни той, ни другой. Треверс – живое опровержение глупых теорий физиономистов, ибо ее лицо и телосложение нисколько не соответствуют характеру. Эта маленькая пухлая особа с круглым миловидным личиком обладала душой высушенной селедки. Вот и сейчас кислая физиономия Треверс красноречиво говорила о ее чувствах. Хотя иным способом Треверс свои чувства выразить и не могла. В дискуссии я с ней не вступаю.
– Достаточно! – распорядилась я. – Обильная еда может только повредить. Треверс, ты свободна. Да, и не забудь плотно прикрыть за собой дверь.
После того как Треверс ретировалась с недовольным видом, я внимательно оглядела свою пациентку. Моя фланелевая ночная сорочка была ей слишком велика. Первым делом надо будет купить одежду, изысканную и элегантную. Ту, которую я никогда на себя не надену, но которая замечательно оттенит красоту незнакомки.
