— Рамсес меня не любит, — печально сообщил мальчик.
Пришлось отвести сына в сторонку и втолковать ему правила гостеприимства.
— Перси плохо без родителей, Рамсес. Это естественно. Как хозяин, ты обязан отвлечь его от грустных мыслей. Понимаешь? Будь добр отложить на время свои драгоценные мумии и заняться тем, что любит Перси.
Рамсес кисло возразил, что любимые занятия кузена ему не по душе.
— К тому же, мамочка, судя по некоторым замечаниям Перси, он вовсе не скучает по дяде Джеймсу.
Терпеть не могу сплетни, особенно детские!
— Чтобы я больше ничего подобного не слышала! Перси говорит, что ты его не любишь.
— В этом он совершенно прав, мамочка. Не люблю.
— Ты его не знаешь. Узнал бы получше — может, и полюбил.
— Сомневаюсь, мамочка. Я очень занят. Опыты по мумифицированию требуют концентрации...
И вновь мне пришлось оборвать сына. Его опыты, будь они неладны, уже доставили мне массу хлопот — в тот день, когда Рамсесу вздумалось продемонстрировать Виолетте собранную в Египте коллекцию мумифицированных экспонатов. Дикий визг юной леди и мертвого бы на ноги поднял... а о реакции выпрыгнувшего из библиотеки профессора и вспоминать не хочется.
Скоро мне удалось обсудить эти проблемы с человеком, чье мнение во всем, что связано с детьми, я ценю очень высоко. Речь идет о мисс Хелен — одной из немногих дам-соседок, с которыми я поддерживаю отношения. Она занимает пост главы местной школы для девочек и разделяет мои взгляды на женское образование, право женщин голосовать, носить удобную одежду и так далее.
Шотландка по национальности, Хелен внешне не очень привлекательна: ширококостная, плотная, с жидким пучком седеющих волос и глубоко посаженными умными глазами. В Амарна-хаус она приехала в шароварах из твида, просторной кофте и тяжелых ботинках.
— Только не говорите, что вы проделали такой путь на велосипеде!
— Почему бы и нет? Каких-нибудь десять миль — разве это расстояние? — рассмеялась Хелен. — Да и добропорядочные матери семейств уже не швыряются камнями, когда я еду по Хай-стрит! Я извинилась за мужа, объяснив, что работа над книгой не позволит профессору засвидетельствовать свое почтение. По правде говоря, Эмерсон мою приятельницу не жалует: «Я чувствую себя третьим лишним, Пибоди. В вашу беседу слова не вставишь». Хелен против отсутствия Эмерсона не возражала. Если не ошибаюсь, симпатия у них обоюдная.
— Вот и хорошо, — улыбнулась она. — Поболтаем по душам, без мужских ушей, верно, дорогая? Расскажите о своих египетских приключениях, Амелия. Я, конечно, читаю газеты, но вы же знаете, как мало можно доверять этому источнику.
— Лучше вовсе не доверять. Что касается мисс Дебенхэм, мы действительно ей помогли, что верно, то верно...
— ...а еще раскрыли убийство и избавили невиновного от тюрьмы. Так?
— Точно. Но все остальное, о чем вы могли узнать из газет...
— Выдумки? Секундочку! Выходит, не было никаких гнусных намеков со стороны Гения Преступлений, я правильно вас поняла? Извините мой смех, Амелия. Ну и прозвище! Очень подходит для романа.
— Преувеличение. И давайте больше не будем об этом, Хелен. Хотите послушать о раскопках?
Свой краткий рассказ я закончила выводом Эмерсона:
— Профессор считает, что пирамида принадлежала Сенефру из Третьей династии. Следующей зимой мы надеемся закончить работу над погребальным храмом, а если все сложится удачно, то даже приступить к исследованию интерьера.
Хелен, специалист по классической истории, в средневековой археологии разбирается слабо. Выслушав мой отчет, она поспешила сменить тему:
— Ну а как Рамсес?
— С головой ушел в опыты по мумифицированию.
— Неужели? — расхохоталась Хелен. Рамсес ей всегда нравился. Пожила бы она бок о бок с ним хоть недельку! — Замечательный у вас ребенок, Амелия. Только не пытайтесь слепить из него типичного английского джентльмена. Воспитание — мерзкая штука.
— Не смогла бы, даже если бы и захотела. Рамсес сам себе скульптор. Бесполезно пытаться слепить из него то, чего он не желает... По правде говоря, Хелен, я хотела с вами посоветоваться. Ваш опыт в воспитании детей...
— Девочек, Амелия, только девочек! Слушаю вас. Весь мой опыт и знания, какими бы скромными они ни были, в вашем распоряжении.
Я рассказала ей о вражде между кузенами.
— Они даже дерутся, Хелен! Честное слово! Наверняка Рамсес первым задирает брата — он его терпеть не может и не скрывает этого. Перси в отчаянии. Он так хочет подружиться... Я-то думала, что в присутствии ребят Рамсес изменится в лучшую сторону, а он ведет себя все хуже и хуже.
— Да-а... — Хелен сочувственно цокнула. — Вы новичок в воспитании. Рамсес — всего лишь ребенок, выросший... как бы это поточнее выразиться?... в не совсем обычных условиях. Он привык к постоянному, безоговорочному вниманию взрослых. Так чего же вы сейчас хотите? Ему неприятно делить ваше внимание и даже, возможно, любовь с другими детьми.
— Вы это серьезно?
— Разумеется. Уж поверьте, Амелия, я знаю, о чем говорю. Сколько раз наблюдала такую же ревность в своих девочках. Появление в семье младенца всегда отражается на старших детях.
— Но Перси же не младенец!
— И что? Тем хуже. Мальчишки всегда дерутся, Амелия. Бывает, и девочки тоже. Хотя девочки, как правило, хитрее ребят и потому изобретают более изощренные способы, чтобы избавиться от тех, кого не любят.
Услышав несколько случаев из практики Хелен, я могла только порадоваться, что выбрала иную стезю.
Кое-какие теории директрисы показались мне рискованными; во всяком случае, ни о чем подобном не упоминал ни один из известных специалистов в области воспитания. С другой стороны... кто к ним прислушивается, к этим специалистам? Не я — это уж точно.
Перед уходом Хелен предложила взглянуть на свой велосипед.
— Отличная штука, Амелия. Совершенно новая конструкция. Вам понравится.
У крыльца велосипеда не было.
— Странно... — Хелен в недоумении оглянулась. — Точно помню — здесь оставила.
Краешком глаза я заметила светлые локоны, выглядывающие из-за громадной каменной вазы, целый ряд которых украшает нашу террасу.
— Ты что там делаешь, Виолетта? Велосипед этой леди не видела случайно?
— Видела, тетя Амелия.
— Ну и где он? Да прекрати дрожать! Иди сюда немедленно!
Хелен укоризненно покачала головой:
— Вы испугаете малышку, Амелия!
— Я?! С чего вы взяли...
— Позвольте мне с ней поговорить. — Сделав шаг вперед, она протянула руку: — Ну здравствуй, здравствуй. Так ты, значит, и есть Виолетта? Тетя Амелия рассказывала, какая ты милая, послушная девочка! Не бойся. Подойди, поцелуй тетю Хелен.
