На этот раз Джесс сознательно рухнула на колени. Второй мужчина в дверях — сколько их еще, внутри и снаружи? Надо что-то делать. Надо что-то придумать. В голове ее в бешеном темпе прокручивались и отбрасывались возможные варианты, а вокруг поднялось бормотание:
— Уповаем не на правоту нашу, а на всемогущество и великую милость Твою. Ибо мы недостойны подбирать крохи под столом Твоим...
Когда молящиеся поднялись и раздался красивый выразительный голос, заговоривший о чем-то не совсем уместном, о каких-то запретах и объявлениях о ежемесячных собраниях, ей стало ясно одно — что следует сделать. Но как? Она еще не собралась с мыслями, как вновь полетели ввысь ангельские голоса, и двое церковных служителей медленно зашагали по нефу. Она не обращала на них внимания, пока американская леди не пихнула ее локтем.
— Они собирают пожертвования, дорогая. Если вам надо английских денег...
— Спасибо, у меня есть.
Джесс полезла в сумочку. Кошелек с мелочью никак не подворачивался под руку. Красно-коричневый бархатный мешок для пожертвований с маленьким отверстием сверху проплывал в ряду перед ней. Какой милый мешочек по сравнению с блюдом, которое носят дома... Пальцы нащупали наконец кошелек с его неординарным содержимым, и в голове у нее словно вспыхнул ослепительно яркий свет.
Служитель, протягивающий ей мешок, не мог видеть, что она бросает, — она постаралась не разжимать кулачок, пока не засунула его внутрь, — но услышал тяжелый мелодичный звон нескольких тяжелых предметов, упавших на уже опущенные монеты. Такой звук издают полукроны, никак не меньше, и он подарил юной леди вежливую улыбку, прежде чем двинуться дальше. Иностранцы — в конце концов, это не их церковь, и очень мило с их стороны проявлять подобную щедрость, хотя Альф говорит, что за ними нужен глаз да глаз, особенно за американцами... Мужчина в следующем ряду бросил фунтовую бумажку, и служитель забыл о юной американской леди. Этот делает все напоказ, заботится, чтобы все его оценили.
Довольная собой, Джесс расслабилась. Но тут локоть соседки снова впился ей в ребро, а в ухе раздался свистящий шепот:
— Они все потащились туда. Что нам делать?
— Если желаете причаститься... — неуверенно начала Джессика.
— Я — баптистка, — отрезала ее новая знакомая таким тоном, как будто ей предлагали принять участие в небольшой Черной мессе.
— Ну тогда остаемся сидеть, вот и все.
Женщина кивнула, с неодобрением следя за процессией. Джесс присоединилась к молитве Господней, пытаясь подавить странные звуки, исходившие из желудка. Она не была голодна, но нервничала, и бурчанье в животе усиливалось по мере того, как поток причащающихся редел. Скоро служба закончится. Кольцо она пристроила, но что делать с собственной трепещущей и бурчащей персоной? И скоро — слишком скоро — священник повернулся к пастве:
— Господь с вами.
Джесс не ответила, пытаясь размять напряженные мускулы ног.
— Идите с миром, — нараспев произнес священник.
Джесс сочла эту мысль прекрасной и начала действовать в полном согласии с ней, пока прихожане бормотали заключительное благодарение Богу. Прежде чем кто-то сдвинулся с места, она вскочила со скамьи и вылетела через дверь в клуатр, оставив позади нескольких возмущенных служителей и — будем надеяться — двух опешивших злодеев.
До отеля было недалеко, и в обычных обстоятельствах она пошла бы пешком, но в данном случае села в первое встречное такси. Машина пыхтела по тихим улицам, а Джесс знала, что получила лишь временную передышку. В Солсбери насчитывалось не больше дюжины отелей; она просматривала перечень вчера вечером, когда решала, где остановиться. Они, враги, могут обзванивать все отели по очереди и просто спрашивать, где она зарегистрировалась. Если они знают про кольцо, должны знать и ее имя. На самом деле — у нее дух захватило при мысли об этом — они могли уже обнаружить ее отель. Преследователи кинутся по горячим следам, отставая не на минуты, а на секунды.
В спешке она сунула водителю десятишиллинговую бумажку и отмахнулась от горячих протестов:
— Эй, мисс, послушайте, с вас только два и шесть! Вам не надо...
Администратора на месте не было. Секунду подумав, Джесс позвонила в звонок, и появился недовольный мужчина с салфеткой в руках. Джесс, задыхаясь, выложила свою историю, и сердце ее сжалось, когда она увидела, как изменилось выражение его лица.
— Но, моя дорогая юная леди...
— Вы мне не верите?
— Почему же... конечно верю. Только... может быть, вы несколько преувеличиваете значение инцидента, который... гм...
— Ничего подобного, — заявила Джессика с максимальным достоинством, на какое была способна. Не Бог весть что — пять футов два дюйма роста и сто пять фунтов веса не производят особого впечатления.
— Что ж! Конечно, если вы настаиваете на вмешательстве полиции... Но такие вещи, о которых вы рассказываете, здесь просто не происходят. Разве что...
Голос его звучал протяжно, многозначительно, Джесс смотрела на него и чувствовала, как ее охватывает холод и слабость. Он ей не верит. Ей никто не поверит. Почему они должны верить? Он прав: того, о чем она рассказала, с людьми не происходит, разве что... разве что с преступниками, затеявшими двойную игру с другими преступниками, или с несовершеннолетними особами женского пола, задумавшими удрать от сопровождающих их родителей, или с больными, страдающими манией преследования. Короче говоря, с нежелательными личностями, которые не попадают под защиту закона.
Джесс ухватилась ледяными пальцами за край стола, потрясенная полной безнадежностью своего положения. Чужая в чужой стране она не знала никого, кто мог бы подтвердить ее благонадежность и засвидетельствовать, что она в здравом уме. Рассказанная ею история о преследовании и угрозах выглядела невероятной уже потому, что она не могла дать логических объяснений своим несчастьям. По крайней мере один из погнавшихся за ней людей — англичанин, судя по его речам, представитель респектабельного круга общества. Он-то наверняка знает суть дела и, разумеется, позаботился об удостоверении личности и запасся историей, достаточно правдоподобной, чтобы ввести в заблуждение случайных свидетелей, которые в любом случае не пожелают ни во что вмешаться. Если пойти в полицию, ей пощупают лоб и пригласят врача. Свидетелей у нее нет. На самом деле тот человек ничем ей не угрожал, в сущности, придется верить ей на слово, что он вообще с ней разговаривал, против чего он может выдвинуть свое слово.
Пока все это в одно мгновение пролетало у нее в голове, она как в зеркале видела отражение тех же мыслей в недружелюбном взгляде клерка. Джесс повернулась и побежала вверх по лестнице.
Когда она на цыпочках спустилась вниз, надежды ее оправдались — клерк вернулся к своему прерванному обеду. Джесс отворила дверь, колокольчик звякнул, но ей удалось выскользнуть и уйти никем не замеченной.
Зловещих незнакомцев на улице не увидела, явно они еще не обнаружили, в каком отеле она остановилась. Джесс сначала побежала, но чемоданчик был слишком тяжел, и она не смогла долго выдержать такой темп. Карты города у нее не было, и Джессика имела лишь самое смутное представление, где расположена автобусная станция. Пришлось остановить прохожего и спросить. Невозможно, уверяла она себя, чтобы преследователи сумели найти именно этого совершенно случайного встречного.
