Я положила кинжал на верхнюю ступеньку, но потом подобрала его и засунула в карман юбки. Может, еще и пригодится зачем-нибудь. Я направила фонарь на стену справа от меня.
При беглом взгляде на нее я не увидела ничего обнадеживающего, но и после тщательнейшего обследования каждого дюйма ее поверхности — тоже. Росписи тянулись по стене назад в глубь коридора, чем дальше, тем все более скудные, заканчиваясь у подножия лестницы уже только контурными красными линиями. Здесь, наверху лестницы, не сохранилось ничего, кроме штукатурки, покрывающей рыхлый песчаник скалы, в которой была вырублена гробница, — начальный этап подготовки грубой поверхности под фрески. Штукатурка растрескалась, но не в каком-то определенном месте, и все трещины выглядели неглубокими. Я повернулась к левой стене.
Если бы там была змея, она наверняка меня бы ужалила.
Отверстие представляло собой неровный прямоугольник размером три на два фута. Недостаточно хорошо освещенный, он, казалось, был покрыт такой же штукатуркой, как и вся остальная стена. Но это было сделано на скорую руку: и цвет штукатурки не совсем совпадал, и вставка, закрывавшая отверстие, не совпадала точно с контурами прямоугольника. Она была предназначена не для того, чтобы удерживать людей внутри гробницы, а чтобы замаскировать отверстие снаружи. Я сунула указательный палец с грязным обломанным ногтем в самую широкую щель, потянула изо всей мочи и... опрокинулась на спину, задрав ноги вверх. К груди я прижимала кусок необструганной деревяшки, который выскочил из отверстия с такой легкостью, что я потеряла равновесие и шлепнулась.
Я мысленно наградила мистера Блоча еще несколькими красочными эпитетами. Если бы он не был таким мастером щекотать другим нервы, я прошла бы по боковому коридору и выбралась наружу уже несколько часов назад. Я добавила пару крепких выражений и в свой адрес и нетерпеливо сунула голову в зияющую черную дыру в стене. Это была еще одна глупость из целого ряда подобных ей, которые я совершила в тот день. Мой лоб стукнулся о что-то твердое и непробиваемое так, что из глаз опять посыпались искры.
Оглушенная, я трясла головой, пока все искры не пропали, все, кроме одной. Эта единственная точка, яркая, как бриллиант, продолжала искриться в темноте. Я отчаянно замотала головой так, что разлетелись волосы, но звездочка не пропала. Смешно, подумала я, чувствуя головокружение, должно быть, у меня и в самом деле сотрясение мозга. Должно быть, у меня галлюцина...
Это была самая настоящая звезда. Звезда, а может быть, планета, мне было не до научных определений. Не важно, звезда, планета или летающая тарелка, управляемая маленькими зелененькими человечками, в любом случае самое прекрасное зрелище, какое я когда-либо видела, — сияние холодного белого пятна в сине-черном небе над Фивами. Я свободна!
Или почти свободна. Но, как свидетельствовала моя гудящая от боли голова, между мной и свободой было кое-что еще. Если бы я не лишилась способности размышлять, но наверняка сообразила бы, что это отверстие не выходит непосредственно на поверхность скалы, поскольку гранитная плита, вдоль которой идет боковой туннель, сама по себе толщиной два-три фута, да еще ее необходимо замаскировать снаружи толщей монолитного песчаника. В противном случае отполированная до блеска гранитная поверхность будет своего рода стоп-сигналом для потенциальных грабителей.
Боковой туннель также должен быть замаскирован, чтобы его нельзя было заметить снаружи. Очевидно, в него когда-то специально набросали камней с целью спрятать деревяшку, прикрывающую отверстие. Часть камней была выброшена, чтобы дать Блочу возможность входить и выходить с меньшими затруднениями. Единственный довольно большой валун, о который я стукнулась головой, представлял собой основное препятствие.
Только теперь до меня с опозданием дошло и другое значение звезды — зловещее. Наступил вечер, и скоро вернется Блоч. Возможно, он уже в пути. Возможно, уже послал Хассана выполнить последнее «дельце». Возможно, он (что-то я запуталась в местоимениях, но не больше, чем в своих лихорадочных мыслях) к этому времени уже мертв.
Туннель был основательно завален камнями. Я хватала и отбрасывала их, не обращая внимания на свои кровоточащие руки и грохот, с которым они скатывались со ступеней позади меня. Большой валун было трудно сдвинуть, я лишилась половины ногтя на одном пальце, но, убрав его с дороги, наконец очутилась в туннеле. Он был очень коротким, и стоило мне поставить в него ногу, как я уже могла выглянуть наружу. То, что я увидела, было так поразительно, что я на несколько секунд забыла о необходимости торопиться.
И я, и затерянная гробница находились в Долине царей — единственном месте в Фивах, которое было настолько тщательно изучено, что никому и в голову не взбрело там вести поиски.
Я была не в главной Долине, а в ее менее известном, западном, ответвлении. И все же казалось невероятным, что гробница до сих пор не обнаружена. Напротив нее находилось захоронение отца Ахнатона, рядом — гробница фараона более поздней династии, одного из его фаворитов. Нам следовало бы об этом подумать. Может, мы и подумали бы, если бы не хитрая предосторожность Джейка, взявшего только те украшения, которые можно было счесть за принадлежащие Нефертити. Никто не ожидал найти ее гробницу в Долине царей. А вот ее мужа... Силы небесные, разве однажды кто-то не сказал при мне, что Ахнатон — единственный фараон этого периода, чья гробница не была обнаружена в Долине? При этом замечании шестое чувство должно было бы подсказать мне разгадку!
Легко рассуждать, когда тайна раскрыта. Нас всех провели, и не только Джейк; но и еще один покойник — молодой фараон Тутанхамон, который перезахоронил своего отца прямо под носом у мстительных жрецов в священной Долине, которая находилась под их неусыпным наблюдением, может, даже в гробнице, которую он приготовил для себя. Он умер в восемнадцать лет, бедный мальчик! Должно быть, считал, что у него полно времени, чтобы построить себе еще одну гробницу. А получилось так, что его усыпальница оказалась по другую сторону Долины и ее размеры, как отмечали многие археологи, были слишком скромными для царской особы.
Гамлет не видел причин оплакивать Гекубу, но я пролила несколько слезинок, думая о судьбе Тутанхамона. Возможно, их причиной были всего-навсего мои ободранные в кровь колени или же стресс и усталость, но я сомневаюсь в этом и даже теперь не стыжусь тогдашней своей сентиментальности.
Я вытерла заплаканное лицо подолом юбки, ужасным образом размазав грязь по лицу, и обратила свои мысли к более земным вещам.
Моей конечной целью было добраться до Луксорского института, и как можно быстрее. Кратчайший путь из Долины лежал через хорошо известную тропинку по холмам, ведущую к Деир эль-Бахри. Но эта тропа начиналась в главной Долине, в полумиле или около того от места, где я сейчас находилась. Полмили, казалось бы, невелико расстояние, всего-то около четырех кварталов домов в городе. Но это был путь не по ровному тротуару, а по извилистой горной тропке, где пешехода на каждом шагу подстерегают расщелины и трещины, где нет уличных фонарей, указателей и прочих удобств. Некоторые провалы можно обойти сравнительно легко и быстро. Другие же протянулись так далеко, что окружной путь займет много времени, а пересекать их, карабкаясь по склонам то вниз, то вверх, столь же опасно, как и долго. Ориентировалась я на местности всегда плохо, и если собьюсь с пути, обходя провалы, и пойду в неправильном направлении, то заблужусь в пустыне, которой нет ни конца ни края на сотни миль вокруг.
