Теперь, когда основная работа легла на плечи Гарри, я могла по-прежнему все свое время посвящать убийствам. Разумеется, накладки возможны, но такова уж жизнь. Как-нибудь выкручусь.
Начинать слежку надо было уже следующим вечером, и я пообещала выслать Гарри фото Марка по факсу. Потом мы долго благодарили. Гарри меня – за то, что я даю ему возможность вспомнить старые деньки, а я его – за помощь. После бесконечных реверансов (вполне искренних) мы распрощались.
Спать я легла безмерно довольная собой, словно днем придумала план переустройства мира.
Глава двадцать третья
В пятницу я, как и обещала, отправила Гарри по факсу фотографию, затем позвонила Бланш, чтобы сообщить ей о сделанных приготовлениях.
– Я боюсь, Дез, – простонала она, выслушав мои инструкции.
– Знаю, – мягко ответила я. – Послушай, кто это сказал, что надо надеяться на лучшее и готовиться к худшему? Что-то в этом духе. Впрочем, неважно, в любом случае глупые слова. По-моему, вполне достаточно, если ты будешь просто надеяться на лучшее.
– Я стараюсь… Дез, еще раз спасибо, что потратила на меня целый день. Мне это очень помогло. Но у меня такое чувство, что мое меню оказалось не совсем в твоем вкусе. Ты почти ничего не съела…
– Не говори глупостей. Вчера вечером я съела более чем достаточно, – честно ответила я, с нежностью вспомнив хот-доги и жареную картошку, которые с таким удовольствием запихала в себя накануне.
Следующий звонок – Луизе Константин. На этот раз мне посчастливилось застать дамочку дома.
– Нам надо поговорить, – начала я, очень стараясь, чтобы в голосе не чувствовалось враждебности.
– Мы уже с вами говорили. И я сказала все, что знала.
– На этот раз у меня есть что сказать вам.
– Послушайте, если это по поводу Альмы и какой-то там песни, то…
– Не по поводу песни, но по поводу Альмы.
– А что такое с Альмой?
– Не стоит обсуждать это по телефону…
– Понятно… – Долгая пауза.
– Я могу подъехать сегодня вечером?
– Сегодня вечером меня не будет дома… – Еще одна долгая пауза. – Вы можете зайти завтра после полудня. Около четырех тридцати.
– Хорошо.
Только я положила трубку, как меня словно обухом по голове: Билл Мерфи! Ведь намеревалась ему позвонить еще четыре дня назад, а все тяну и тяну. Трусиха чертова…
Минут пять я сидела и злобно глазела на телефон, собираясь с духом. А через пять минут решила, что отсрочка не помешает, да и на голодный желудок такие испытания вредны для здоровья. Следующие полчаса я изо всех сил старалась не думать о предстоящем звонке (в результате, естественно, ни о чем другом думать не могла). И так извелась, что мне вдруг до чертиков захотелось поскорее разделаться с этим растреклятым звонком. Немедленно!
Судя по всему, Билл Мерфи был рад слышать мой голос. Что не особенно способствовало моей объективности (общепризнанной, к вашему сведению).
– Мне хотелось бы уточнить некоторые обстоятельства, – сказала я после краткого обмена любезностями. – Я могу заскочить к вам на работу где-нибудь во второй половине дня…
– Увы, весь день у меня занят деловыми встречами, а в четыре я должен повидаться с клиентом на Лонг-Айленде. Скажите, вам нравится итальянская?
– Итальянская? – тупо переспросила я. – Итальянская… что?
– Кухня. Итальянская кухня. На Лонг-Айленде есть замечательный ресторанчик. Если у вас нет иных планов относительно обеда, вы могли бы расспросить меня за едой.
– Простите, но у меня действительно другие планы. – Я надеялась, что сказала это твердо, но не грубо.
– А как насчет завтра?
– Завтра суббота, – напомнила я.
– Не знаю, как вы, – ответил Билл, явно забавляясь, – но я ем даже по субботам.
Неужели этот человек не может сообразить, что я пытаюсь избежать встречи с ним в публичном месте? Я выпрямилась и собрала волю в кулак. Сохраню свой профессионализм, какой бы соблазнительной ни выглядела морковка, которой помахивают перед моим носом. И заставлю этого человека побеседовать со мной в офисе. Ни о каком обеде не может быть и речи!
– В котором часу в субботу? – потрясенно услыхала я собственный голос.
Я положила трубку, преисполненная сильнейшего отвращения к себе. Надо быть полной идиоткой, чтобы допустить хотя бы мысль об обеде с Биллом Мерфи! Личный интерес к подозреваемому может стать серьезнейшей помехой в расследовании… Кроме того, неужто я настолько простодушна и глупа, чтобы заигрывать с возможным убийцей? Нет, нет и еще раз нет! Так почему же я приняла приглашение Билла Мерфи? Лучше не спрашивайте…
В субботу утром я вскочила в половине седьмого, после чего не меньше часа упорно пыталась заснуть снова. Тщетно, сон так же упорно не шел. Помучившись еще немного, в девять часов я наконец выкинула белый флаг и признала свое поражение.
После чашки кофе – больше ничего в рот не лезло – я решила, что можно начинать готовиться к предстоящему обеду. Конечно, было слишком рано, но я просто не могла придумать, чем бы еще заняться. Как впоследствии выяснилось, мне едва-едва хватило времени, чтобы привести себя в относительный порядок.
Первым делом я приняла роскошную ванну, нежилась в ней долго-долго. Затем щедро окропила себя духами, нанесла на лицо боевую раскраску и… и туг-то меня поразил первый кризис.
Все началось с сущей ерунды – понадобилось немедленно решить проблему, над которой ежедневно бьются миллионы женщин во всем мире. Что надеть.
После мучительных раздумий и метаний по спальне с ворохом одежды я остановилась на серой широкой юбке и жемчужно-зеленоватой блузке. Оделась, подошла к зеркалу и едва не завопила от отвращения. Стремительно выпрыгнула из серых тряпок и переоделась в темно-синее шелковое платье с глубоким вырезом. Так, платье надо чем-нибудь оживить. Например, жемчужными бусами, которые Эд подарил мне на вторую годовщину нашей свадьбы. Бусы покойного Эда… Нет, только не в такой день. И бусы уступили место массивному золотому колье. Долгих пять минут я крутилась волчком, пытаясь справиться с застежкой. Уф, наконец-то! Глянула на отражение в зеркале… Не буду говорить, что мне напомнило это колье, из которого выпирала толстая шея. Все, никаких украшении! И наряд попроще! И что, вы думаете, я сделала? Снова влезла в серый ансамбль, кляня себя на чем свет стоит. А заодно и Билла Мерфи.
Но это еще цветочки в сравнении с кризисом номер два, который настиг меня чуть позже.
Волосы… Один непослушный клок ну никак не желал укладываться. Даже после бомбардировки почти летальной дозой сверхсильного лака. Изведя чуть ли не весь флакон, я в отчаянии плеснула на волосы самой обычной воды, и бац! – на голове в мгновение ока образовалась какая-то мерзкая пленка, смахивающая на столярный клей. Мало того, волосы под этой пакостью лежали плоским блином (за исключением все того же бесстыжего клока, с которого все и началось). Постанывая от ненависти к себе и к своим волосам, я достала из загашника мою палочку-выручалочку – парик. Его, конечно же, тоже требовалось укротить, но, слава тебе господи, искусственные волосы оказались куда покладистее натуральной шевелюры.
