* * *
Едва переступив порог офиса, я позвонила Эвелине Корвин.
— А я как раз о вас вспоминала, — с чуть заметной ехидцей отозвалась она. — Есть новости?
— Ничего особенного, чистосердечно призналась я. — Но ещё многое надо проверить.
— Хорошо.
— Хотела попросить у вас парочку телефонных номеров: мужа Барри и няни Кэтрин.
— Номер Пола есть у меня в записной книжке, а телефон Терри спрошу у Луизы. Позвоню ей, а потом сразу вам.
И обещание своё она сдержала.
* * *
Терри Джиллиган теперь работала в одной семье в Дарьене, штат Коннектикут. Когда я представилась и сказала, зачем звоню, голос её сразу упал.
— Вы узнали, что случилось с Кэтрин?
И об этом меня спрашивает особа, которая, по моим сведениям, полагает, что Кэтрин умерла от лёгочного заболевания? С трудом удержавшись от комментариев. я ограничилась расплывчатой фразой:
— Пока ничего определённого. Вы не возражаете, если я к вам подъеду? Хотелось бы обсудить несколько моментов.
— Вряд ли я смогу вам помочь. Но буду рада поговорить, если вы считаете это нужным.
— Благодарю.
— Знаете, на выходные я собираюсь домой, к маме. Она живёт в пригороде Нью-Йорка, в Монтиселло. Не хотите приехать туда завтра?
Я велела ждать меня около полудня.
* * *
В субботу я встала рано, но одевалась дольше, чем предполагала (почему-то это давно никого, кроме меня, не удивляет). Мало того, что с выездом припозднилась, так ещё вдобавок дождь в то утро лил как из ведра и видимость на шоссе была близка к нулевой. Что и привело к столкновению трёх автомобилей, как следствие — скорость упала до черепашьей, а в итоге к Джиллиганам я подоспела аккурат к двум часам пополудни.
Меня встретила женщина с приятной улыбкой и жёлтыми, завитыми мелким бесом волосами.
— Вы, наверное, миссис Шапиро?
— Да-да. Извините за опоздание, но…
— Ой, что вы! Просто мы за вас волновались — слышали, что-то на шоссе приключилось.
— Да, но это случилось раньше. Часов шесть назад, если верить сборщику дорожной пошлины.
— Я Виола Джиллиган, мама Терри, — сообщила женщина, проводя меня из маленькой прихожей в гостиную. — Садитесь где понравится, — пригласила она, приняв у меня пальто. — Кофе хотите? Или чаю?
— Кофе — с удовольствием, если не трудно.
— Чего ж трудного? Пойду скажу Терри, что вы приехали.
Я уселась в удобное кресло напротив дивана и осмотрелась. Гостиная была небольшая и очень уютная, с кучей очаровательных, пусть и недорогих безделушек. Мебель, правда, далеко не первой свежести: обивка местами выгорела и протёрлась. Я и глазом не моргнула, как передо мной вырос лохматый пёс неопределённой породы. Откуда он взялся, понятия не имею, — словно материализовался из воздуха. Может, я попросту не заметила его, поскольку окраской он был точь-в-точь как старенький тёмно-рыжий ковёр, покрывавший большую часть пола.
Обнюхав мою ладонь, он (вообще-то я не знала, он это или она, — при такой мохнатости не разглядишь), поскольку тотчас водрузил обе лапы мне на колени и принялся добросовестно умывать меня длиннющим языком.
— Пуська! А ну брысь! (Пуська! Ого, кажется, он-то на самом деле она.) — В комнату вошла крупная девушка лет двадцати с небольшим. Пуська, невзирая на команду, продолжала моё омовение.
— Ну ты у меня сейчас дождёшься! — пригрозила девушка. (Язык не поворачивается назвать женщиной особу, не достигшую тридцати.)
Бедняжка Пуська, кажется, страдала глухотой.
— Хочешь, чтоб я натравила на тебя Филомену?
Тут собачка истерически пискнула и забилась под стол.
— Вы Дезире? — спросила девушка.
Я кивнула.
— А я Терри. — Она протянула руку. — Надеюсь, Пуська вас не напугала.
— Ну что вы, я обожаю собак! — Чистая правда. А ещё я очень люблю кошек. И давно собираюсь завести себе какое-нибудь домашнее животное. Но, учитывая, сколько времени я провожу вне дома, это было бы несправедливо по отношению к бедному созданию.
— Слава богу! — с улыбкой (совсем как у матери) сказала девушка. Она присела на диван, сложив руки на коленях и аккуратно скрестив ноги.
Если б меня попросили описать Терри Джиллиган одним словом, я бы выбрала «заслуживающая доверия» (хотя это два слова). Коротко постриженные каштановые вьющиеся волосы обрамляли простое лицо с большими и умными серыми глазами. Косметика по минимуму: бледно-коралловая губная помада и тонкий слой туши для ресниц — вот и всё, чтоб только дети не шарахались. А её кремовый джемпер и белая накрахмаленная блузка были мало того, что безукоризненной чистоты, но и без единой морщиночки. Ну и, естественно, удобные полуботинки — неотъемлемый атрибут образцовой няни. По крайней мере, в моём понимании.
— Заставить Пуську слушаться можно, только припугнув её нашей кошкой, — поведала мне Терри.
— Той самой грозной Филоменой?
— Ну да.
— Кошечка, наверное, ещё та.
— Да уж. — Терри улыбнулась. — Порой просто зверь. Скорее всего потому, что с ней самой в детстве жестоко обращались.
— Какой ужас! — Я участливо покачала головой.
— Не то слово. Однажды утром, несколько лет назад, мы нашли её возле чёрного хода. Бедняжка вся дрожала. Мама принесла ей молока, но киска даже не притронулась. Распласталась перед дверью без сил. Тогда мама, добрая душа, позвонила мужу моей сестры — он, к счастью, ветеринар — и попросила заехать к нам после работы. В общем, он осмотрел кошку, сказал, что у неё круп, и дал для неё лекарство. И ещё сказал, что у неё на теле подпалины и другие следы насилия.
— Как только люди до такого доходят?
— Уж не знаю. Мама приютила кошку, и с тез пор она живёт с нами, наводя ужас на всех, с кем общается. — Девушка глянула в сторону Пуськи и добродушно рассмеялась: — Особенно нашу бесстрашную собачку, которая забилась в угол.
Болтать с Терри было одно удовольствие. Но я только что провела пять часов за рулём, и не ради жизнеописания Пуськи и Филомены, какими бы симпатягами они не были. Однако перейти к интересующей меня теме я не успела. Что-то длинное и чёрное запрыгнуло на журнальный столик прямо рядом со мной, а оттуда взлетело ко мне на плечо. Кажется, я подскочила на полметра, но это отнюдь не обескуражило Филомену. которая принялась тереться мордочкой о мою щёку и упоённо мурлыкать. Животные меня любят, и это лестно — ведь говорят, наши четвероногие друзья хорошо разбираются в людях. Хотя… Стоит вспомнить кое-кого из двуногих, чьи домашние любимцы им всецело преданы, — и невольно усомнишься в универсальности этого правила. От философских размышлений меня отвлекла острая боль в правом плече. Видите ли, пару секунд Филомена высказывала мне своё расположение, а потом принялась ритмично вонзать когти в мою плоть.
