Чтобы сменить неприятную тему, Эллен поинтересовалась у матери, какую еду предпочитал отец, поскольку она сама его почти не помнила. Теперь глубоко вздохнула Хильдегард.
— Папа редко ужинал вместе с нами. Когда вы все еще были маленькими, он пропадал на работе до поздней ночи. Незадолго до твоего рождения ему удалось продать фирму на очень выгодных условиях. После этого он уже работал нерегулярно как коммерческий советник, и у него появилось больше свободного времени. Тем не менее мои надежды, что он чаще будет оставаться дома, вскоре были разбиты.
Эллен попробовала осторожно выяснить причину и узнала, что ее отец, к всеобщей неожиданности, мутировал в старосту объединения.
— Он был буквально во всякой бочке затычкой: добился избрания в совет общины, вступил в Союз защитников отечества, в объединение рыболовов-спортсменов и певческое общество. Чаще всего он с дружками обедал в каком-нибудь ресторане или трактире. Мы в то время часто ругались, потому что я все время оставалась одна с детьми на руках. Ведь мы рано поженились, и практически сразу в семье случилось пополнение. Тогда я была еще молода, но у меня было чувство, что меня перевели на запасный путь.
Эллен неожиданно вспомнила, что раньше у них была домработница, помогавшая матери. Вот тут и надо было подумать о себе!
— Да, верно, Кэте мне немного облегчила жизнь, — согласилась Хильдегард, — но мне хотелось освоить какую-нибудь профессию. Твой отец в этом вопросе был очень консервативным. Он считал, что денег семье и без того хватает, а место женщины дома. «Муж на коне, жена у печи», — любил он повторять.
Благодаря встрече с предполагаемым сводным братом у Эллен обострился слух. Не оттого ли, что признания мамы срезонировали с тем смутным образом отца, к которому они привыкли? Впервые в жизни мама призналась, что они с отцом ругались! Эллен вспомнила и про те воскресные дни, когда вся семья выходила на прогулку и по дороге заворачивала в сельский трактир, где подавали топленый сыр с тмином или бутерброды с ветчиной. Во время таких прогулок папа был неподражаемым конферансье. Он развлекал и веселил на все лады, и от его сумасшедших затей все пятеро ребятишек хохотали до упаду. Это все был театр? Воскресные инсценировки? Отчего-то будничная жизнь совершенно не запечатлелась в ее памяти. Выходит, что в настоящей жизни у папы были подружки, параллельные жизни, другие дети?
Некоторое время женщины сидели молча, каждая про себя обдумывая прошлое. Первой тишину нарушила Хильдегард, у которой тоже накопились кое-какие вопросы.
— На что вообще живет этот человек?
Эллен вопросительно посмотрела на мать.
— Ну этот, фриз, с которым ходит наша Амалия.
— Мама, Уве — настоящий оденвальдец. И он самостоятельно зарабатывает на жизнь: ремонтирует компьютеры, пишет программы или помогает людям, если они что-нибудь в компьютерах напортачат. Жаль только, что он забросил учебу, кажется, он поступал то ли на машиностроительный, то ли на электротехнический факультет.
Женщины принялись меланхолично копаться в коричневатой картофельной шелухе, извлекли последние картофелины и больше к разговору не возвращались. Хильдегард подозревала, что и ее дочь не в восторге от долговязого Уве, дружка Амалии. Кроме того, она была в курсе, что и у второй внучки дела не больно-то складывались: партнер Клэрхен был старше ее на двадцать лет, притом неразведенный, с двумя детьми-подростками. Ни тот, ни другой определенно не соответствовали представлению об идеальном зяте.
Понедельник никогда не был днем Амалии. Предыдущую ночь она провела у Уве, он отвез ее обратно в «женский монастырь» лишь около трех часов. В результате она валилась с ног от усталости, в приемной набилось полно народа, начальница ругается, как ландскнехт, у одной пациентки, истерички, такие плохие вены, что кровь удалось взять лишь с десятой попытки. Амалия не могла дождаться обеденного перерыва и чашечки крепкого кофе. Обычно в обед она встречалась со своей школьной подругой Катей, работавшей в аптеке ассистенткой фармацевта. Вот и сейчас они, наскоро перекусив, сидели с латте макиато на базарной площади и обменивались новостями.
Мать хоть и запретила рассказывать кому бы то ни было, но Амалия не удержалась и выложила лучшей подруге все-все о захватывающем знакомстве с новоявленным дядей.
— Страсть как хочется узнать, правда ли все это, — закончила она. — Но мама не хочет сдавать анализы. У себя на работе я тоже не могу этого сделать.
Катя тут же напросилась в соучастницы. Она предложила просто-напросто заказать через аптеку набор материалов для теста, и тогда Амалия, не посвящая в это мать, могла бы послать дяде подарочек.
— После этого он пошлет свою и твою коробочки с пробами дальше, в генетическую лабораторию, а заодно и заплатит, так как это недешево. Никто от этого не пострадает, — успокоила в довершение Катя.
Через пару недель Амалия перешла к действиям: связалась с единокровным дядей. Звучит по-дурацки, как «мы с тобой одной крови», подумала она. Ей было лень сочинять длинное письмо, поэтому она нашла красивую почтовую открытку и написала своим детским крутым почерком:
Дорогой Герд!
Моя мама очень занята работой, поэтому я решила сама внести некоторую ясность в наши родственные отношения. Посылаю тебе безопасный комплект, проще говоря, коробочку с двумя стерильными ватными палочками для тебя и двумя моими пробами слюны, а также инструкцию, как поступить со всем этим дальше. С нетерпением жду результатов!
С наилучшими пожеланиями,
твоя племянница?
Амалия.
Спустя неделю она стала каждый день заглядывать в почтовый ящик — не пришел ли ответ от дяди Герда. Амалия не сомневалась, что он не стал тянуть с отправкой пакета в лабораторию.
Но она просчиталась. Герд с удивлением прочел открытку, и она привела его мысли в смятение. Откуда ему знать, что мазок действительно взят со слизистой оболочки рта Амалии? Проверить и подтвердить родство участников исследования могла специальная экспертиза, причем, по крайней мере, насколько он знал, экспертизу следовало проводить в присутствии незаинтересованного лица. С большой долей вероятности можно было предположить, что ватную палочку сунул в рот кто-либо из друзей Амалии, и таким образом его предполагаемая сестра надеется отмести любое подозрение в вероятном родстве. Ведь Эллен встретила его весьма прохладно. Наверняка у отца были и другие дочери, для всех них отец оставался непререкаемым авторитетом, и они и слушать не желали об одной из сторон его жизни. Вот Амалия, скорее всего, и пытается помочь матери.
В общем, Герд Дорнфельд решил пока засунуть коробку поглубже в холодильник.
4
Старший брат Эллен, Маттиас Тункель, проживал на Фихардхштрассе во франкфуртском Вестенде. Он и думать забыл о путаном звонке сестры до тех пор, пока в солнечное воскресенье жена не попросила купить упаковку аспирина, а заодно бросить ее письма в ящик. Сама она не могла составить ему компанию, так как сильно простудилась.
