– Если они воры, то где экспонат? – не унимался служитель.
– Этого следствию пока что выяснить не удалось, но мы над этим работаем.
С этими словами двух незадачливых воров повели к выходу.
– Сержант, задержитесь на минуту! – в отчаянье крикнул служитель.
– Сидоренко! – крикнул в дверь сержант. – Возьми этих архаровцев и посади в машину, а я пока с товарищем разберусь по-быстрому. Ну, чего еще?
Стоящий на входе Сидоренко лениво осмотрел понуро бредущую парочку и сказал:
– Идите пока в машину, я сейчас, – и побежал по направлению комнаты с нарисованным на нем силуэтом черного человечка.
Напарники вышли на улицу, где стояла патрульная машина. В ней сидел человек в форме и, закрыв глаза, слушал радио. Напарники покорно спустились с крыльца и смиренно протопали к машине. Насколько им не изменяла память, они оставили ее в парке.
– Вот черт, хоть бы послали с нами кого-нибудь – ужас как неудобно с ключами возиться в наручниках, – пробубнил Дуболомов.
– Да, – поддакнул Костик. – Никакого уважения к правам заключенных.
Они уселись в машину и стали ждать, когда за ним придет авторитетный сержант. Ждать было довольно грустно – напарники то и дело печально вздыхали.
– Как же мы с тобой так позорно попались? – нарушил тишину Дуболомов.
– Я же тебе говорил – нужно действовать по инструкции, – саркастически ответил Костик.
– Это ты мне говорил? Это же я тебе говорил, балда!
– Ах, какое это теперь имеет значение? – отмахнулся Костик и добавил печально: – Нас теперь посадят?
– Возможно, – мрачно отозвался Дуболомов.
– Не хочется.
– Конечно не хочется. Но тебя же сразу предупреждали:
все возникающие моральные и материальные проблемы берет на себя исполнитель.
– Конечно.
Они опять сокрушенно замолчали.
– Эх, жизнь, – Дуболомов провел под носом одной из скованных рук. Вторая моталась, как отмороженная. – Полоса белая, полоса черная.
– Да уж, – охотно отозвался Костик. – Мне-то хорошо – я уж пожил. А у тебя еще вся жизнь впереди. А какая в тюрьме жизнь?
– Что ж, я тоже пожил не мало, – признался Дуболомов, глаза которого как-то подозрительно блестели. – Много повидал. Вот мы с тобой, Константин, уже почитай два месяца вместе работаем, а друг о друге совсем ничего не знаем. Так вот и под суд пойдем локоть к локтю, а чужие, в сущности друг другу люди.
– А что мне рассказывать? Жизнь у меня была несладкая, полная лишений и выгоняний, как сказал поэт. И может статься, что будь у меня дети, они бы проронили слезинку за отца.
А жена моя и повыла бы над моей судьбой, как Ярославна…
Душераздирающую речь Костика прервал пронзительный вой. Дуболомов с удивлением глянул на товарища, который, разинув рот смотрел напарнику куда-то за спину. Дуболомов тут же обернулся и тоже открыл рот. Мимо с воем и визгом тормозов пролетела милицейская машина.
– Это они?
– Кажется, они.
– А они что, о нас забыли?
– Похоже.
– И что теперь делать? Догонять?
– Что ты, кто же их теперь догонит…
– А что тогда делать будем?
– Ну, во первых, избавимся от этих железок – у тебя, кажется, была отмычка? А потом – потом в «Мак-Дональдс» и возьмем по два биг-мака, по три чизбургера и по мороженному с игрушкой! – загорелся Дуболомов.
– А я думаю, нам нужно сперва шефу позвонить.
Дуболомов как-то сник, но потом вспомнил, что бывает за несоблюдение инструкций и согласился. Они немного повозились с наручниками, потом доехали до какого-то киоска, купили телефонную карту, забыв при этом сдачу, и стали названивать в офис. Никто не отвечал.
– Ты что! Там уже нет никого!
– А-а! И что теперь делать?
– Звони на мобильник.
– Але? Шеф? Это вы? Это я. Да. Да. Были. Нет. Нет. Шеф, ее кто-то украл. Да. Нас в милицию чуть не забрали, но мы выкрутились.
Костик надолго замолчал, выслушивая ругательства, которые доносились из трубки. Когда он ее повесил, лицо его было похоже на прокисший йогурт.
– Ну, – заботливо спросил Дуболомов. – Поехали пожрем.
– Не-а. Нам с тобой сказали еще в магазин заехать в один.
– Что-то купить?
– Нет. Забрать труп.
– Откуда?
– Из шкафа.
Дуболомов проводил товарища удивленным взглядом. Тот молча уселся в машину, и они поехали.
Найдя нужный магазин, они постучали в дверь, но им никто не ответил. Дуболомов подергал за ручку и дверь поддалась. Напарники переглянулись и медленно прошли внутрь. Внутри было темно.
– И где тут труп? – шепотом спросил Дуболомов.
– А я знаю? Они стали двигаться в темноте, пытаясь найти хотя бы выключатель.
– О, статуя! – радостно проговорил Дуболомов, снимая с полки бронзовую статуэтку, на которую падал косой луч света через витрину. – Кто такая? Плохо видно.
Загорелся свет.
– Ты нашел выключатель? – Дуболомов повернулся к товарищу и замер в изумлении.
Костик стоял, подняв руки вверх, а в двери ломились милиционеры, держась обеими руками за пистолеты, вращая глазами и истошно крича:
– Руки вверх!
Дуболомов поднял руки и прошептал:
– Дежа-ву.
ГЛАВА 8. СВЕЖЕЕ УТРО НЕ МОЖЕТ ТЯНУТЬСЯ ВЕЧНО
Утро началось отвратительно – ничего не ладилось, волосы не укладывались, косметика осыпалась, а муж все время матерился по телефону. В такие утра Снежане Игоревне больше всего на свете хотелось уехать куда-нибудь подальше или устроится на работу – никогда больше ей не лезли в голову подобные глупости. За столом она скучала, рассматривая волосатый живот мужа, ей не лезли в горло даже жареные ананасы – такой на нее напал сплин. Даже новенький серебряный пинцет не приносил никакой радости.
Обычные утренние дела были давно переделаны: отправлены восвояси все массажисты, педикюрши, визажисты и прочие работники невидимого фронта. Снежана Игоревна даже приняла участие в контроле за работой новоприсланного сантехника, который был высок и статен и обладал всеми достоинствами приличного сантехника-профессионала. Его манера мило изгибаться в попытках достать до нужной трубы очень понравилась Снежане Игоревне, и она решила, что ее новое джакузи – в надежных руках.
Теперь же приходилось зевать от скуки, пить второй литр кофе и думать о своей загубленной жизни – до очередного сериала оставалось полчаса. По телевизору передавали новости, смотреть которые было неимоверно жутко.
